Семантические правила - словарь филолога.

На правах рукописи

Федяева Наталья Дмитриевна

Семантика нормы в русском языке: функциональный, категориальный, лингвокультурологическии аспекты

Специальность 10.02.01 -русский язык

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Барнаул-2010

Диссертация выполнена на кафедре русского языка государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Омский государственный педагогический университет»

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

Лариса Олеговна Бутакова

(ГОУ ВПО «Омский государственный педагогический университет»

доктор филологических наук, профессор Николай Федорович Алефиренко

(ГОУ ВПО «Белгородский государственный университет»)

доктор филологических наук, профессор Татьяна Александровна Гридина

(ГОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет»)

доктор филологических наук, профессор Татьяна Владимировна Чернышева

(ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет»)

ГОУ ВПО «Московский государственный областной университет»

Защита состоится «16» ноября 2010 г. в 10-00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.005.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу: 656049, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент Н.В. Панченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая диссертационная работа, развивающая традиции семантического подхода к норме, выполнена в рамках парадигмы «человек -система - норма»

Центральное понятие исследования - понятие норма - толкуется в научной традиции, в том числе лингвистической, крайне противоречиво. Так, с одной стороны, в рамках культурно-речевого подхода (СИ. Ожегов, Г.О. Винокур, Р.И. Аванесов, Б.Н. Головин, Л.И. Скворцов, Б.С. Шварцкопф, Н.Н. Семенюк, К.С. Горбачевич, Е.Н. Ширяев, Б. Гавранек, А. Едличка; см. также сборники из серии «Вопросы культуры речи» (выпуски 1-8: 1957-1965 годы, выпуск 9 - 2007 г.), исследуются нормы-правила - наиболее пригодные, правильные и предпочитаемые для обслуживания общества средства. Примыкают к культурно-речевому подходу исследования, направленные на установление соотношения «система - норма» (Э.Косериу, Л. Ельмслев, А.А. Леонтьев и др.). Норма в этой оппозиции представляет собой совокупность реализованных возможностей языковой системы, причем конфликт системы и нормы относится к числу факторов развития языка. Для современных исследований, оперирующих дихотомией «система - норма» (Г.Г. Хазагеров, Э.Г. Куликова), характерно сближение лингвистики и синергетики и, как следствие, понимание нормы как механизма, стабилизирующего систему.

С другой стороны, норма понимается как отправная точка, стандарт, середина и т.п. - такой подход реализован в семантических исследованиях при описании как значений отдельных слов и разрядов слов, так и семантических категорий (Ю.Д. Апресян, А.Н. Шрамм, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Урысон, Г.И. Кустова, Ю.Л. Воротников и др.). Так, норма рассматривается как один из компонентов, формирующих категории градуальности (Ю.Л. Воротников, СМ. Колесникова, Н.Д. Федяева, Н.В. Халина), интенсивности (И.И. Туранский, Е.В. Вельская), оценки (Е.М. Вольф, Т. В. Маркелова, Н.Д. Арутюнова). Обобщая характеристики нормы, можно утверждать, что в рамках семантического подхода норма понимается как коллективно-субъективное представление о признаковых характеристиках стереотипа оцениваемого объекта, с которым соотносится реальный признак воспринимаемого предмета.

Обращаясь к одному и тому же понятию в рамках культурно-речевых и семантических исследований, ученые практически не дают ответов на вопросы о соотношении норм-правил и норм-стандартов. В реферируемом диссертационном исследовании обосновывается сходство нормы-правила и нормы-середины, делающее возможным синтез названных подходов.

Предельно общим, исходным является для диссертации понимание нормы как такой характеристики объекта, которая осознается человеком как правильная, обычная и наиболее распространенная. При этом феномен определенной таким образом нормы мы рассматриваем на нескольких уровнях, что требует использования частных терминов-понятий, конкретизирующих аспекты рассмотрения. Среди них:

1. онтологическая (понятийная) категория нормы, отражающая представления человека об этой (правильной, обычной, распространенной) характеристике и занимающая определенное место среди онтологических категорий;
2. семантическая категория нормы, представляющая языковую интерпретацию соответствующей онтологической категории и отражающая значения «соответствие / несоответствие норме» в лексико-семантических и грамматических категориях русского языка;
3. представления о норме - знания, мнения носителей русского языка о норме и отклонениях от нее;
4. нормативные представления - знания, мнения носителей русского языка о нормальных (типичных, обычных, правильных, массовых) проявлениях того или иного объекта.

Соответственно этим исходным понятиям выделяются аспекты рассмотрения нормы:

-функциональный аспект, предполагающий исследование комплекса функций, выполняемых нормой;

-категориальный аспект, заключающийся в последовательном описании онтологической (понятийной) и семантической категории нормы, которая входит в систему семантических категорий русского языка;

-лингвокулътурологический аспект, подразумевающий описание национально-специфических представлений о норме и нормативных представлений носителей русского языка.

Определенные таким образом аспекты рассмотрения нормы обусловливают

Актуальность диссертационной работы, которая находится в контексте активно разрабатываемых лингвистических направлений. Гипотеза о существовании семантической категории нормы вписывает исследование в контекст лингвистики категорий. Стремление описать национально-специфическое содержание нормативных представлений и представлений о норме предопределяет обращение к вопросам лингвокулътурологии, что позволяет сформулировать особенности нормы в аспекте русской языковой картины мира. Наконец, идея о выполняемом нормой комплексе функций требует обращения к таким лингвистическим направлениям, как когнитивная лингвистика (мы полагаем, что норма играет особую роль в когнитивных процессах) и прагматика, в рамках которой определяются функции нормы в процессе коммуникации.

Объектом исследования в работе являются языковые и речевые репрезентации представлений о норме и нормативных представлений носителей русского языка.

Предмет исследования - функциональный, категориальный и лингвокультурологический аспекты семантики нормы, включающей представления о норме и нормативные представления носителей русского языка.

Целью диссертации является разработка и апробация на материале русского языка многоаспектной семантической концепции, включающей

определение функционального потенциала, категориального статуса и национально-культурной специфики нормы.

Поставленная цель определила решение следующих конкретных задач:

1. выявить сущностные характеристики нормы и комплекс функций, выполняемых нормой, с опорой на гуманитарную научную традицию;
2. сопоставить понятия социальная языковая норма и когнитивная языковая норма на основе общности выполняемых функций и определить специфику каждой из норм;
3. описать содержание представлений о норме носителей русского языка;
4. установить роль нормативных представлений в процессах речи / мысли;
5. исследовать семантическую категорию нормы;
6. обосновать пресуппозитивный (фоновый) характер нормы и определить специфику взаимодействия нормы и аномалий в сфере действия языковых норм;
7. описать норму как культурно-значимое и национально- и культурно-специфическое явление.

Основная гипотеза предпринятого исследования заключается в следующем: семантика нормы, репрезентирующая представления носителей русского языка о норме и их нормативные представления о мире, является для русского языка функционально-значимой (как на системно-категориальном уровне, так и на уровне реализации системы), и культурно-специфической.

Эмпирический материал имеет различные источники, что определяется исследовательскими задачами, при этом в работе с материалом последовательно реализуется принцип комплементарности, позволяющий получить достоверные результаты.

Лексикографический материал привлекается: для исследования представленности нормы в лексической системе русского языка; для обоснования статуса нормы как семантической категории русского языка, которое предполагает привлечение единиц различных ярусов языковой системы; для выявления представлений носителей русского языка о норме.

Текстовый материал используется прежде всего при лингвокультурологическом описании образа нормального человека, которое осуществлялось на основе высказываний о нормальном (а также обычном, типичном, среднем, идеальном, законопослушном) человеке. Источниками служат высказывания, извлеченные из написанных на русском языке художественных и публицистических текстов 19-21 веков.

Результаты экспериментов в основном используются как дополнительный источник сведений, позволяющий уточнить наблюдения, полученные при анализе другого материала.

Методы исследования включают комбинирование общенаучных методов дедукции и индукции, методов классификации, систематизации, моделирования и интроспекции при анализе эмпирического материала и разработке положений теоретической концепции. В исследовании использовались частные методики и

приемы: концептуального анализа, компонентного анализа, полевого структурирования, семантико-синтаксического моделирования. Подтверждение достоверности и уточнение результатов осуществлялось путем применения метода лингвистического эксперимента. Интегративность исследования обеспечивается привлечением сведений, предоставляемых нелингвистическими науками - философией, социологией, культурологией, психологией.

Научная новизна исследования в первую очередь заключается в выборе объекта исследования и создании многоаспектной семантической концепции нормы. Наряду с этим, научная новизна диссертации обусловлена тем, что в ней: осуществляется комплексное описание языковых норм как норм социальных; определяется место и статус нормы в системе онтологических и языковых категорий; на основе общности функций сопоставляются социальные и когнитивные нормы; обосновывается фоновый характер нормы и специфика взаимодействия нормы и аномалий; вводится проблема статуса категории нормы как семантической категории и рассматривается её решение на примере описания специфики и системного характера репрезентации нормативных представлений; предлагается методология последовательного описания семантики нормы, репрезентирующей представления наивных носителей русского языка о норме и их нормативных представлений; обосновывается статус нормы как культурно-значимого явления русской лингвокультуры; на широком языковом/речевом материале моделируется образ нормального человека в русской языковой картине мира.

Теоретическая значимость работы заключается, прежде всего, в развитии семантического направления лингвистической науки. Осуществляемое в диссертации исследование является вкладом в междисциплинарную теорию нормы (на основе анализа научной традиции создается модель описания нормы вообще и языковой нормы в частности; сопоставляются научные описания и наивные представления о норме, что уточняет представления о сходстве / различии научной и обыденной картин мира; через рассмотрение норм языка я в общей системе норм намечаются новые возможности анализа фактов языка / речи в социокультурном аспекте), в лингвистику категорий (обосновывается выделение семантической категории нормы; определяется ее место в системе семантических категорий русского языка; осуществляется описание значений, составляющих содержательную сторону категории, и разноуровневых средств их выражения); в прагматику (норма рассматривается как пресуппозитивный фактор коммуникации, необходимый для протекания процесса категоризации и процесса актуального именования, отражающего результаты категоризации); в лингвокулътурологию (исследуются культурно-значимые и культурно специфические характеристики нормы; в свете общей концепции нормы рассматриваются традиционно выделяемые нормы речевого этикета и жанровые нормы; обосновываются методологические принципы моделирования образа нормального человека; предлагаются две модели образа - родовая и видовая).

Практическая ценность исследования заключается в использовании его результатов и положений в разработке теоретических курсов и спецкурсов по теории языка, лексической семантике русского языка, при создании учебно-

методических пособий для студентов и аспирантов лингвистических специальностей. Результаты настоящего исследования способствуют дальнейшему исследованию общих и частных проблем семантики, прагматики, лингвистики категорий и лингвокультурологии.

Методологической и теоретической базой данного исследования послужили положения ряда научных направлений:

1. социологии, культурологии, философии, психологии, рассматривающих экстралингвистический феномен нормы (Г.В.Ф. Гегель, А. Агацци, Р. Арон, Р. Мертон, Э. Дюркгейм, Ю.М. Лотман, Д.В. Пивоваров, В.Е. Кемеров, В.Л. Абушенко и др.);
2. когнитивной лингвистики, ведущей изучение языковой категоризации мира (Э. Рош, М. Джонсон, Дж. Лакофф, Р.В. Лангакер, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, А. Вежбицкая, А.В. Кравченко, В.Б. Касевич, А.А. Кибрик, А.А. Кретов, А.Г. Сонин и др.);
3. семантики, осуществляющей исследование значений единиц языка / речи (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, И.М. Богуславский, Е.М. Вольф, Е.С. Кубрякова, М.А. Кронгауз, Т.М. Николаева, В.З. Санников, АА. Уфимцева, Е.В. Урысон, А.Н. Шрамм и др.);
4. категориальной лингвистики, моделирующей систему категорий русского языка (А.В. Бондарко, ЛА Беловольская, Ю.Л. Воротников, Т.В. Маркелова, Н.А. Нефедова, Т.Н. Стексова, И.И. Туранский и др.);
5. лингвокультурологии, ориентированной на моделирование особенностей национальной картины мира (В. фон Гумбольдт, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, В.Н. Телия, В.В. Красных, М.П. Одинцова, Л.Б. Никитина, А.Д. Шмелев и др.).

Наиболее существенные результаты исследования сформулированы в следующих основных положениях, выносимых на защиту.

1 . Методологическими принципами исследования нормы являются а) тезис

о функциональном изоморфизме социальных и когнитивных языковых норм,

позволяющий вести изучение нормы как функционального феномена; б) тезис о

значимости бинарного противопоставления «норма - не-норма», задающий

основы моделирования семантической категории нормы, описания типов

речевой культуры т.п.; в) тезис о норме как об одном из ведущих критериев

освоения и оценки человеком действительности.

2. Семантическая концепция нормы - комплексное лингвистическое

описание, представляющее на русскоязычном материале разноуровневую

природу феномена и объединяющее функциональный (учитывающий роль

семантики нормы в языке и речи), семасиологический (подразумевающий

нормативных представлений), категориальный (предполагающий определение

обращения к национальной специфике семантики нормы) аспекты. Построенное

таким образом описание сочетает универсальный компонент, обусловленный

универсальностью исследуемого феномена, и национально-культурный,

связанный со спецификой русского языка и русской культуры.

3. Норма как функциональный феномен речевой деятельности представляет

собой единый комплекс функций, включающий регулятивную,

унифицирующую, оценочную, стабилизирующую, селективную, при явном

доминировании регулятивной функции.

4. Когнитивный характер нормы реализуется в нормативных

представлениях носителей языка как результатах обыденной интерпретации

мира социумом, влияющих на категоризацию действительности и получающих

то или иное выражение в языковых единицах. Нормативные представления

носителей языка - это представления о нормальном (=правильном и

обычном) проявлении объекта, инвариантные, эталонные образы объекта,

ситуации, воплощенные в языковых значениях.

1. Нормативные представления носителей языка о том или ином объекте действительности - условия категоризации нового. На этапе формирования категории наивным сознанием норма обусловливает совокупность смыслов, входящих в одну и ту же категорию, их иерархию, способствует включению / невключению нового объекта в категорию. На этапе речевой реализации в ходе формирования высказывания норма обусловливает процесс актуального именования и действие разных когнитивных операций: выбранное слово указывает на результаты категоризации, завершение последней определено наличием у носителей языка нормативных представлений о классе объектов.
2. Нормативные представления имеют пресуппозитивный, фоновый, характер. Полученные в ходе познавательных контактов с миром знания о его нормальном устройстве в результате интериоризации переходят на неосознаваемый уровень, но присутствуют в каждом акте восприятия мира, результаты которого обусловлены нормой.

1. Компонентом системы семантических категорий русского языка является семантическая категория нормы. Семантическая категория нормы является качественно-количественной категорией, структура которой задана оппозицией «соответствует норме - не соответствует норме», реализующейся в частных значениях (как эксплицитно, так и имплицитно) на всех ярусах русского языка. Языковая единица, вовлеченная в поле категории нормы, так или иначе обозначает совпадение / несовпадение признаков воспринимаемых объектов с нормативными представлениями, существующими в сознании носителей русского языка.
2. Представления о норме и нормативные представления о мире являются культурно-значимыми и культурно-специфическими. Одним из образов русской языковой картины мира является образ нормального человека, имеющий видовой и родовой статусы и объединяющий частные образы: человека обычного, среднего и т.п.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы обсуждались на заседаниях кафедр русского языка Омского государственного университета и Омского государственного педагогического университета (2007-2009 годы), излагались автором в докладах и выступлениях на международных научных конференциях (Москва, 2008; Челябинск, 2008; Омск, 2009; Курск, 2009; Караганда, 2009), на всероссийских научных конференциях (Омск, 2007;

Омск, ОмГПУ, 2008, 2009; Омск, ОмГУ, 2008, 2009; Пенза, 2008; Биробиджан, 2009).

По теме исследования опубликованы 34 работы (общим объемом 34,6 п.л) общим объемом 42,35 п.л., в том числе две монографии (17,8 п.л.), глава в коллективной монографии и статьи в журналах, рекомендованных ВАК для публикации результатов докторских диссертаций.

Структура работы определяется спецификой поставленных задач. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, включающего 364 источника, и шести приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы и проблематики диссертационной работы, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, раскрывается его теоретическая и практическая значимость, аргументируется научная новизна, указываются методы исследования.

В главе I «Теоретические основы исследования нормы» на основе анализа гуманитарной научной традиции формулируются основные теоретические посылки, развитие которых осуществляется в соответствующих разделах работы.

Одной из задач этой части диссертации является определение сущности нормы как онтологической категории. Исходя из установки, в соответствии с которой специфика нормы обусловлена ее взаимодействием с другими категориями, прежде всего с категорией меры, мы формулируем содержание онтологической категории нормы следующим образом: это социально обусловленная мера, задающая пределы качества и сохраняющая его себетождественность, отражающая родовую сущность множества объектов, имеющая пространственную и временную характеристики.

Сопоставление понятий, объединенных родовым понятием нормы, делает очевидными сложность и многоаспектность феномена, его внутреннюю динамичность, заключающуюся во взаимодействии полюсов, всеохватность нормы, ее статус системы координат, на которой могут быть расположены различные объекты. Одной из значимых характеристики нормы является ее рациональный по природе и регулятивный по функции характер: к норме относятся выработанные в результате познавательной деятельности различные формы регуляции, программирования. Содержание и оценочный потенциал значений, образующих поле, таковы, что полицентрическое и многокомпонентное поле нормы оказывается «работающим» практически во всех ситуациях взаимодействия человека и с миром: осмыслить в аспекте нормы можно мир в целом, различные его объекты, в том числе - человека.

Все виды норм выполняют общий комплекс функций, основными из которых является регулятивная, унифицирующая, селективная и стабилизирующая. Регулятивная функция реализуется благодаря тому, что норма имеет возможности предписывать человеку определенный способ действий, особенности поведения и проч. Унифицирующая функция

базируется на том, что норма представляет собой результат обобщения всего многообразия явлений, ситуаций и др., иными словами, результат сведения многочисленных вариантов к инварианту. Селективная функция заключается в том, что приведение к инварианту сопровождается выбором одного из вариантов, который впоследствии оценивается как в наибольшей степени соответствующий норме, а потому наиболее ценный, пригодный, одобряемый и проч. Стабилизирующая функция опирается на консерватизм, традиционный характер нормы, которая в течение длительного времени препятствует изменениям и тем самым поддерживает постоянство системы.

Как и для других гуманитарных наук, для лингвистики характерно использование термина норма применительно к широкому кругу явлений. Наиболее отчетливо противопоставлено два способа употребления. Во-первых, норма изучается в рамках культурно-речевого подхода; во-вторых, это понятие востребовано в семантических исследованиях. Учитывая существенные различия двух пониманий нормы, предлагаем терминологическое решение, которое позволило бы и указать на общность явлений (в частности, на общность функций), и противопоставить их друг другу. Нормы, исследуемые в рамках культурно-речевого подхода, можно было бы назвать социальными языковыми нормами, подчеркнув определением социальный их изоморфность другим социальным нормам. Нормы, к которым обращаются в семантических исследованиях, можно квалифицировать как когнитивные языковые нормы, определение когнитивный акцентирует внимание на том, что эти нормы - результат осмысления, познания мира.

По нашему мнению, для социальных и когнитивных языковых норм характерен тот комплекс функций, который характерен для норм вообще.

Регулятивная функция рекомендует носителю языка, что и как ему следует сказать. Говоря о когнитивных нормах, такой регулирующей силой можно назвать семантику языка: «языковое сознание поворачивает отражательный процесс языковых элементов в сторону управления поведением» [Ейгер, 1990, С. 25], а критерием нормативности - соответствие выбранной единицы обозначаемому, знаниям о нем. В случае с социальными языковыми нормами регулирующим фактором являются культурные традиции употребления языка: ортологическая, стилистическая, жанровая и т.п.

Обратной стороной регулятивной функции является функция оценочная: метаязыковая рефлексия носителя языка позволяет ему оценить любое свое или чужое высказывание как нормативное или ненормативное и в когнитивном, и в социальном аспекте.

Унифицирующая функция когнитивных норм реализуется через сведение многообразия вариантов к наивной категории-инварианту, к которой могут быть отнесены объекты, не только обладающие сходством, но и различающиеся. В языке категориальный инвариант закреплен в значении языковой единицы, позволяющем использовать ее для обозначения широкого круга объектов. Категоризация действительности отражает познавательный

опыт как отдельного носителя языка, так и всей лингвокультурной общности, а также человечества в целом. Унифицирующая функция социальных языковых норм проявляется в сведении многообразия способов употребления языковой единицы к одному эталонному варианту.

Селективная функция когнитивных языковых норм заключается в том, что выбор основывается на соответствии языковой единицы внеязыковой ситуации, а также познавательному опыту членов коммуникации и этнокультурной общности в целом. Социальные языковые нормы закрепляют один из вариантов как социально одобряемый.

Наконец, стабилизирующая функция проявляется в том, что языковые нормы поддерживают равновесие системы языка, характер которого, по Э.Косериу, таков: это, с одной стороны, «внутреннее равновесие между комбинаторными и дистрибутивными вариантами и между различными системными изофункциональными средствами, а с другой - внешнее (социальное и территориальное) равновесие между различными реализациями, допускаемыми системой» [Косериу, 1963, С. 174].

Социальные языковые нормы - это традиционно понимаемые нормы литературного языка, являющиеся по природе одной из разновидностей социальных норм. Как и другие социальные нормы, нормы языковые 1) имеют своим источником традицию; 2) порождают систему запретов; 3) конкретизируются в понятиях правила, предписания, порядка, образца; 4) социально и семиотически закрепляются в культуре, причем в процессе становления и развития нормы происходит смена таких этапов, как хабитуализация (установление привычки) и кодификация (семиотическое закрепление нормы); 5) развиваются в связи с историей принявшего их социума; 6) могут стать отклонением от нормы; ж) имеют в своей структуре такие компоненты, как императив и диспозиция, соотношение которых определяет жесткость нормы; 7) регулируют деятельность человека; 8) находятся в сложных отношениях с аномалиями; 9) обеспечиваются санкциями и процедурами контроля; 10) характеризуют поведение человека.

Когнитивные языковые нормы - это отображенные в семантике языка представления о нормальных (=обычных, правильных, распространенных) проявлениях тех или иных объектов.

Исследование когнитивных языковых норм требует, на наш взгляд, обращения к понятию представление и введения понятия нормативные представления.

Представления - это национально- и культурно-специфические знания, мнения, образы и проч., являющиеся результатом освоения материальных и идеальных объектов и основой для категоризации новой информации.

Среди базовых представлений человека о мире следует назвать представления нормативные, являющиеся результатом освоения, осмысления человеком действительности, сводящие бесконечное разнообразие объектов к многообразию классов, вычленяющие типичные и нетипичные признаки последних. Содержание нормативных представлений

Нормальная и, следовательно, правильная и обычная с точки зрения члена социума реализация объекта действительности.

На уровне мышления норма является условием формирования наивной категории. Без представлений о норме невозможно протекание процесса категоризации. Отнести к категории - значит абстрагироваться от различного и выявить общее. Прототип категории, границы которой очерчены нормой, является эталонным вариантом, в наибольшей степени соответствующим представлениям о норме для данного фрагмента действительности. Нормативные представления, иными словами, имеют прототипический эффект, формируя / отражая в сознании носителей языка ядерный по сути и массовый по распространенности образ объекта. В своих границах категория представляет собой пространство нормы, при этом значительная удаленность от центра-прототипа означает повышение оригинальности, специфичности. Таким образом, норма во многом направляет категоризацию и задает иерархию элементов категории. Норма может быть охарактеризована как унифицирующее и регулирующее условие формирования категории.

Когнитивные языковые нормы 1) унифицируя, задают совокупность значений, входящих в одну и ту же категорию, их иерархию; 2) стабилизируя, поддерживают инвариантность категории; 3) регулируя, рекомендуют выбор той номинативной единицы, которая соответствует нормативным представлениям об объекте; 4) маркируя одну из единиц как адекватную нормативным представлениям, предоставляют участникам общения возможность оценить успешность выбора.

Исходными для выявления сущности когнитивных языковых норм являются следующие предположения:

1. Компоненты структуры понятия могут быть осмыслены как результат формирования нормативных представлений носителя языка о том или ином объекте действительности.
2. Существование нормативных представлений может быть рассмотрено как одно из условий формирования лексического значения слова.
3. Лексические значения довольно большого числа слов таковы, что их описание требует обращения к нормативным представлениям носителей языка.

Взаимообратимость когнитивной нормы и не-нормы и градуированность пространства между ними связана с особенностями устройства наивных категорий, для которых характерны диффузность границ (то есть возможность перехода между категориями) и различная степень близости к ядру. Иными словами, в категорию входят объекты, которые в большей или меньшей степени соответствуют нормативным представлениям об эталонном члене категории. Следствием же градуированности когнитивных норм является тот диапазон возможностей, который предоставляется говорящему при выборе номинативной единицы.

1. содержание когнитивных языковых норм составляют отображенные в семантике языка представления о типичных проявлениях тех или иных объектов;
2. когнитивные языковые нормы выполняют традиционный для норм комплекс взаимосвязанных унифицирующей, регулятивной, стабилизирующей и селективной функций;
3. значение когнитивных норм для семантики определяется их ролью в процессе категоризации и обусловленной этим ролью в процессах формирования понятия и лексического значения;
4. основная сфера функционирования когнитивных языковых норм -процесс актуального именования, в ходе которого осуществляется соотнесение признаков воспринимаемого объекта и нормативных представлений о классе объектов, результатом чего является выбор номинативной единицы.

Цель главы II «Наивные представления носителей русского языка о норме в эксплицитной и имплицитной семантике единиц языка и речи» - выявить специфику тех представлений о норме, которые реализуются в лексических значениях единиц русского языка и в содержании высказываний. Основные теоретические посылки этой части исследования терминологически оформлены следующим образом.

В представлениях запечатлены результаты обыденной интерпретации мира социумом, которые влияют на процессы когнитивного освоения действительности, категоризации нового. Отражая знания, мнения, ценности, представления получают то или иное выражение в языковых единицах.

Наивные представления носителей русского языка о норме, характерные для русской языковой картины мира, могут быть извлечены посредством применения специальных методов и методик из лексических значений единиц русского языка и уточнены на основе анализа фактов речи.

Различия между понятиями, обозначенными терминами-словосочетаниями представления о норме и нормативные представления нам видятся следующим образом. Представления о норме, как научные, так и обыденные, включают знания и мнения о самой норме и ее многочисленных разновидностях - стандартах, шаблонах, идеалах и проч. Носители языка обладают также нормативными представлениями практически о любом классе объектов, ситуаций, явлений, по поводу которых в социуме и/или в индивидуальной системе взглядов человека имеется устойчивое мнение. Соотнося понятия, можно сказать, что нормативные представления - это представления о норме для различных классов объектов, это обыденные (наивные) представления, сформировавшиеся в результате познавательных контактов с действительностью. Понятие нормативные представления шире по объему, так как охватывает все многообразие осмысленных человеком объектов. Представления о норме составляют лексические значения слов и поэтому очевидны, а нормативные представления участвуют в формировании лексических значений и практически не осознаются. Это обстоятельство обусловливает последовательность этапов нашего анализа:

от осознаваемых, закрепленных в лексикографической традиции представлений о норме к неочевидным нормативным представлениям.

Исследование представленности нормы в лексической системе русского языка базируется на данных лексикографических источников (прежде всего на данных словаря СИ. Ожегова, а также на данных толковых словарей В.И. Даля, Д.Н. Ушакова, Л.Г. Бабенко, MAC; словарей синонимов и антонимов, словообразовательного словаря А.Н.Тихонова). Перечень слов, используемых в русском языке для обозначения соответствия/несоответствия норме, формировался в несколько этапов. На первом в него были включены слова с корнем норм- (в гнезде 36 единиц), на втором - их синонимы и антонимы, на третьем - слова с лексикографически закрепленной (отраженной в словарной дефиниции) семой «норма» (существительные, прилагательные, глаголы в соотношении 40/30/30). Отметим принципиальную незавершенность перечня. Так, на четвертом этапе в результате применения предложенной в работе методики выявления семантических формул нормы в список могут быть включены слова, в значении которых «работает» та или иная формула. На пятом этапе в соответствии с обоснованной в работе позицией, согласно которой представления о норме играют важную роль при формировании лексических значений некоторых групп слов, в перечень может быть включена большая часть знаменательных слов русского языка (например, так называемая таксономическая лексика).

На основе анализа лексем норма и нормальный может быть предложена модель семантики, характеризующая национально-специфическое видение нормы носителями русского языка; для решения этой задачи и включающая разноплановые интерпретации нормы, которые характерны для русской языковой картины мира. Норма - это:

Стандарт, объективное стандартизирующее начало:

образец - стандарт, ориентир при сравнении;

правило - узаконенное установление,

обычай - сложившийся принятый и одобряемый обществом способ действий,

образ жизни;

ожидаемое - типичное развитие ситуации, которое человек может

предсказать, опираясь на свои знания о мире.

Количественный критерий:

мера - граница, предел, в которых в полной мере проявляются особенности объекта, признака, действия и др.;

средняя величина - типичное количество, необходимое для того, чтобы в полной мере реализовать свойства, функции и проч.;

хорошее - такой признак, который положительно характеризует носителя,

несоответствие которому оценивается негативно;

адекватное - проявление, в полной мере соответствующее ситуации,

уместное;

здоровье - состояние организма, при котором он функционирует без каких-либо отклонений.

Обращение к словам с лексикографически закрепленной семой «норма» позволяет сформировать перечень семантических формул нормы, посредством которых упрощенно может быть описана суть нормативного представления. Введение семантических формул, фиксирующих своеобразный «атом смысла» (И. Уилкс), позволяет существенно расширить границы исследования, так как мотивирует выход за пределы немногочисленных словообразовательных гнезд, синонимических и антонимических рядов.

Слова с лексикографически закрепленной семой «норма» могут быть объединены в группы в зависимости от семантической формулы нормы.

1. Семантическая формула «норма - "правило, требование: норма - установление, правило, то, как должно быть .
2. Семантическая формула «норма - "заведенный порядок, обычное, привычное состояние"»: норма - то, как обычно бывает .
3. Семантическая формула «норма - "необходимое, должное количество"»: норма - столько, сколько должно быть и сколько нужно .
4. Семантическая формула «норма - "здоровье"».

Выявленные семантические формулы связаны между собой. Так, императивная составляющая очевидна при толковании нормы как заведенного порядка и должного количества. Идея естественности, привычности характерна для толкования нормы как обычного состояния и здоровья, налаженной работы системы.

Рассмотрение лексических значений в контексте нормативных представлений осуществляется через обоснование фонового (пресуппозитивного) характера последних.

Если нормативные представления - это знания и мнения о типичных реализациях тех или иных явлений, являющиеся одним из условий успешной категоризации, то их логично отнести к фоновым знаниям, но не в лингвострановедческом, а в когнитивном аспекте. В этом случае фоновые знания рассматриваются как знания о мире, необходимые для понимания высказывания и частично для понимания значений слов, а также как знания, определяющие понимание, довлеющие над субъектом. Полагаем, правомерно предположить, что составной частью фоновых знаний являются знания типического, обычного, нормального, иными словами, фоновые знания нормы. Полагаем также, что статус фоновых знаний может быть присвоен как представлениям о норме, так и нормативным представлениям носителей языка о различных классах объектов. Думается, можно утверждать, что, если содержание представлений о норме и нормативных представлений национально- и культурноспецифично, то само наличие их наличие и участие в процессах познания мира, универсально.

Лексическое значение, представляющее интериоризированный эталон объекта, может быть рассмотрено как результат сложившихся в социуме нормативных представлений об объекте. В связи с этим можно, по-

видимому, утверждать, что в широком смысле нормативные представления, по А.В. Бондарко, являются фундаментальной когнитивной системой, находящей конкретную реализацию практически в каждом акте речи [Бондарко, 2007, С.65].

Итак, тезис о пресуппозитивном характере нормативных представлений может быть уточнен в виде следующих утверждений:

1. нормативные представления являются составляющей фоновых знаний, общей для говорящих на одном языке;
2. скрытое присутствие в лексическом значении делает нормативные представления важным, но при этом несознаваемым элементом содержания практически любого высказывания.

Сказанное определяет ту эмпирическую базу, которую необходимо привлечь для доказательства тезиса. Это прежде всего высказывания, эксплицирующие результаты метаречевой рефлексии говорящего / слушающего, то есть раскрывающие подоплеку номинативных процессов, а также слов, для понимания значения которых особенно важны нормативные представления об объекте.

Роль нормативных представлений в процессе актуального именования заключается в следующем: выбор номинативной единицы обусловлен нормативными представлениями об обозначаемом объекте. Если объект соответствует нормативным представлениям о классе, то выбранная номинация не вызывает сомнений. И наоборот: ощущение несоответствия норме, манифестируемой той или иной лексической единицей, заставляет искать новое слово. Подобная ситуация обозначается рядом конструкций, отличающихся друг от друга степенью уверенности говорящего в неправильности выбора слова, например:

1. Это не Х{= существуют нормативные представления о X, которым не соответствует номинируемый объект). Говорящий категорически отрицает верность выбора номинации, то есть утверждает, что категоризация осуществлена неверно: Пусть Зойка поживет у меня. Или у тебя. Нет, все- таки лучше у меня... - Это не выход! Мы должны... мы должны разобраться с Личутиным. (Т. Тронина, ruscorpora).
2. Разве это X (= можно ли этот предмет так назвать, если он не соответствует норме). Говорящий высказывает сомнение в результате категоризации: Он сидел на развалинах стены и раскуривал трубку. На свою снасть он даже и не смотрел. - Табак! - сказал он с осуждением, - качая головой. - Разве это табак... Да и мокрый ещё... ровский, ruscorpora).
3. Это X, а не Y (= Y не соответствует нормативным представлениям, а X соответствует). Говорящий не только с уверенностью отрицает предварительные результаты категоризации, но и предлагает адекватную, на его взгляд, замену. Вот и с машиной с этой тоже. Или девушек его взять... Вы понимаете: ведь приличному юноше не с кем завести отношения. Разве это девушки? Проститутки, а не девушки. - Нина Михайловна брезгливо

сморщилась и настойчиво повторила: - Прос-ти-тут-ки! Как одеваются! (А. Волос, ruscorpora).

1. Это X, а лучше (точнее) сказать, Y(= объект в достаточной степени соответствует нормативным представлениям о классе, однако это не один член категории, а другой). Говорящий стремится максимально точно отразить в слове сущность объекта, при этом сравнительная степень наречия эксплицирует градуированность категории. Нервный ты какой. - Нервный, подозрительный, а лучше сказать - суеверный (Т. Моспан, ruscorpora).
2. Не X, а скорее Y (= свойства объекта соотносятся с нормативными представлениями о классе X, но большее сходство наблюдается между объектом и членами класса Y). Говорящий мягко (через предположение) предлагает изменить квалификацию объекта. - Перерезаны, что ли? -уточнил Гуров. - Не совсем так, - поправил Семин. - Не перерезаны, а, скорее, перетерты... нет, перекушены - так вернее будет (Н. Леонов, А. Макеев, ruscorpora).

Сравнение объекта с нормативными представлениями о категории, к которой он может принадлежать, влияют на то, каким образом будет вербализован итог сравнения, иначе, какая номинация будет выбрана. Выбор номинации подводит своеобразный итог категоризационного процесса. Высказывания, в которых эксплицирована метаречевая рефлексия говорящего по поводу выбора номинации, «высвечивают» процесс сопоставления воспринимаемого объекта и нормативных представлений о классе, к которому он причисляется, и оценку говорящим результатов этого сопоставления.

Нормативные представления составляют также пресуппозитивный компонент значения слова. В качестве показателя скрытой семантики нормы можно рассматривать сочетаемость лексемы и ее способность участвовать в определенных синтаксических конструкциях.

Утверждать наличие слившихся с лексическими значением нормативных представлений об объекте нам представляется возможным, если

1) существительное может быть определено прилагательным настоящий

в значениях «действительно такой, какой должен быть, представляющий

собой лучший образец, идеал чего-нибудь» и «полностью подобный чему-

нибудь, несомненный»: Когда-нибудь я уйду далеко-далеко, а вернувшись,

подарю тебе дом. Настоящий дом, с внутренним двориком, источником и

садом, в котором можно будет посадить деревья и цветы (В. Голованов,

2) существительное может фигурировать в качестве субъекта и

предиката в предложениях, построенных по модели Ni как Ni соответствия

норме, обычному представлению: С виду дом как дом - шесть этажей на

пригорке. Солнечное место. Рядом - сквер и детская площадка. На лавочках

чинно расположились юные мамаши с колясками (А. Невский, ruscorpora).

интерпретации нормы: «Кажется, это попрек куском хлеба?» - спросила она. Я махнул рукой и ушёл. Не то что объясниться, даже поспорить по- настоящему стало трудно (Ю. Трифонов, rascorpora).

Таким образом, сочетаемость с прилагательным настоящий и наречием по-настоящему является своеобразным лакмусом, выявляющим скрытые в лексических значениях существительных и глаголов нормативные представления об объектах - предметах и действиях. Что касается прилагательных, то лингвисты неоднократно подчеркивали тот факт, что значение качественных прилагательных базируется на представлениях о некоем эталоне: цвета {красный - цвета крови); вкуса {кислый - обладающий своеобразным острым вкусом (например, вкусом лимона, уксуса)) и т.п. Прилагательные - как параметрические, так и оценочные - выражают результат сравнения признаков воспринимаемого объекта с существующими в сознании человека эталонами, нормами, точками отсчета. Сами эти эталоны входят в фоновые знания носителей языка и благодаря общности этих знаний составляют не требующий вербализации, но обязательный компонент содержания высказывания.

В главе III «Норма как семантическая категория русского языка» обосновывается правомерность выделения семантической категории нормы и рассматриваются разноуровневых средств выражения основных и частных значений, образующих категорию. Содержательную сторону семантической категории нормы составляют нормативные представления носителей русского языка.

Целесообразность рассмотрения нормы в аспекте категорий обусловлена: 1) с точки зрения эпистемологии - заложенной в категориальном подходе возможностью через анализ значений единиц языка и речи исследовать категории мышления, с тем чтобы проникнуть в философию языка, 2) с точки зрения логики и онтологии - глубинной генетической и логической связью этих явлений. В процессе категоризации мира человек обращается к стереотипам, эталонам, которые представляют собой обобщения, являющиеся отражением жизненного опыта человека и социума. По своей природе социальной и культурной меры эти стереотипы, эталоны, прототипы суть норма, а нормативные представления задают границы категории, так как и само наличие этих представлений, и их содержание является одним из условий категоризации.

Семантическая категория нормы обозначает количество, необходимое для сохранения качества. Как качественно-количественная категория она взаимодействует с другими категориями этого типа: градуальностью, интенсивностью и оценкой. При этом нормативные представления не только обобщаются в самостоятельную семантическую категорию, но и являются условием, необходимым для функционирования как базовых категорий качества и количества, так и для производных от них категорий. Исследование нормативных представлений как условия формирования, организации других семантических категорий русского языка актуализирует идею регулятивного характер нормы. На уровне семантических категорий мы

сталкиваемся с той же закономерностью, которая была отмечена на уровне категорий философских: норма и самостоятельная категория, значимо взаимодействующая с другими, и механизм регулирования последних. Схематично соотношение категорий показано ниже (пунктирная линия обозначает направление регулирования категорий осуществляемое нормативными представлениями).

^количество

Значение соответствия норме:

1. качественные прилагательные и наречия в форме положительной степени, а также те прилагательные и наречия, которые способны иметь дериваты с размерным значением (типа красный, так как есть красноватый, краснющий);
2. глаголы с грамматически не выраженным способом глагольного действия;
3. существительные, имеющие дериваты с количественным значением (типа дом на фоне домик, домище, домина);
4. однородные ряды с союзом и;
5. утвердительные предложения определительной характеризации X

Значение несоответствия норме:

Производные прилагательные и наречия с размерными аффиксами;

1. глаголы, детерминированные по способу действия (например, перекупаться на фоне купаться -искупаться);
2. производные существительные с размерными аффиксами;

1. однородные ряды с союзом но;
2. отрицательные предложения определительной характеризации X

есть Y; не есть Y;

предложения с модальностью предложения с модальностями

естественности (с модальным неожиданности, странности,

оператором типа естественно, что); удивления и т.п. (с модальными

операторами типа странно, удивительно, что).

Предложения с квантором

всеобщности.

Заметим, что единицы, включенные нами в поле, неоднократно становились объектом внимания лингвистов [см., например: Леман, 2000, Пеньковский, 2004 (степени сравнения); Бондарко, 1967; Ефанова, 1995 (СГД); Санников, 1986, 2008, Лобанова, 2000, Иокояма, 2003 (союзы и-но), Вольф, 1988 (модальности странности и т.п.); Арутюнова, 1999; Арутюнова, Ширяев, 1983 (предложения определительной характеризации); Богуславский, 1996; Николаева, 2000а (предложения с квантором всеобщности) и др.], однако синтезирующее описание, интегрирующим принципом которого являлась бы семантика нормы, отсутствует.

Выделение двух семантических центров полы продиктовано спецификой соотношения нормы и аномалии. С одной стороны, они, несомненно, взаимообусловлены, с другой - выделить доминанту в этой паре представляется проблематичным. Так, норма логически первична (ненормально то, что не соответствует норме); показательны в этой связи толкования значений: недо - значение неполноты по сравнению с нормой, -аст - значение превышения нормы и т.п. Эта логическое доминирование отражается в направлении производности: от производящего со значение соответствия норме - к производному со значением аномалии. При этом формально «лидирует» значение несоответствия норме: именно оно эксплицитно и именно благодаря ему можно обнаружить значение противоположное значение: если есть домина, домище - дериваты со значением чрезмерного по сравнению с нормой размера, значит, «от противного» можно предположить, что в производящем дом скрыта норма.

Лексико-грамматические средства выражения нормы: степени сравнения прилагательных. Первоочередное значение для исследования нормы имеет семантика положительной степени, так как она «обнаруживает проявление признака в типичной для данного круга объектов степени» [Чесноков, 1992, С. 74] и базируется на значении «некоторой величины, принятой в обществе и в эпоху за среднюю норму меры качества» [Пеньковский, 2004, С. 121].

Лексико-грамматические средства выражения нормы: способы глагольного действия. В сфере глагольных значений семантика нормы пересекается с семантикой аспектуальности, которая реализуется в грамматической категории вида и лексической (лексико-семантической и лексико-словообразовательной) категории способов действия. В связи с последней категорией можно говорить о значительном перечне аффиксов, эксплицирующих скрытое в производящем глаголе значение нормы. В

нормативные представления о действии входят представления о ходе его протекания, результате, интенсивности деятельности субъекта и т.п.

Лексико-словообразователъные средства выражения нормы. Помимо глагольных аффиксов, детерминирующих действие, значение нормы выражается посредством словообразовательных аффиксов, в том числе аффиксов субъективной оценки. Сема интенсивности, вносимая уменьшительными и увеличительными аффиксами, соотносится с семами параметрического характера, которым на экстралингвистическом уровне соответствуют реальные размерные признаки, воспринимаемые как отклонения от некоторой средней нормы. Эти отклонения выступают раздражителями эмоций, а взаимосвязь признака и эмоциональной оценки отражается и фиксируется в значении экспрессивной лексической единицы. В целом в подобных случаях производящее слово обозначает норму для некоторого признака, действия и т.п., а производное с аффиксом субъективной оценки - эмоционально воспринятое отклонение от нормы. Таким образом, можно говорить о том, что словообразование отражает особенности мировосприятия: норма является тем фоном, на котором осознаются отклонения, соответственно, слова, значения которых сводятся к норме, становятся базой для образования слов с семантикой ненормального (ПЩ «норма» -> ПН «не-норма»).

Синтаксические средства выражения нормы. На уровне синтаксиса значение нормы актуально для конструкций с союзами и, но и некоторыми другими; модель Ni как Ni (Дом как дом) служит обозначением соответствия норме (подробное исследование этой конструкции представлено в: [Князева, 2006]); предложения характеризации устанавливают соотношение «объект -класс - норма»; используются и специальные модальные операторы, представляющие некоторые модальности (естественно, что; как и следовало ожидать) и др. Как и на лексическом уровне, мы имеем дело с различной степенью экспликации семантики нормы. Так, модальность естественности служит именно для выражения идеи нормы, в то время как предложения определительной характеризации выражают это значение опосредованно. Также различаются способы выражения основных частных значений «соответствует норме»/«не соответствует норме». В случае с союзами и, но можно говорить о существовании одноуровневых коррелятах, обладающих противоположными значениями, иными словами, формальное выражение имеют оба компонента бинарной оппозиции. Аналогично противопоставлены, например, модальности естественности и странности. Другую ситуацию представляют предложения с обстоятельствами и придаточными причины. Н.Д. Арутюнова отмечает, что посредством этих элементов обозначаются аномалии, а норма остается неназванной, см.: Я почему-то опоздала (норма - прийти вовремя); Я волновалась из-за свой прически (норма - быть спокойным) [Арутюнова, 1999, С.77] и т.п. Различной может быть и роль синтаксических и лексических компонентов предложения. Обстоятельство причины, например, независимо от его конкретного словесного выражения, обозначает некое несоответствие норме

(семантика закреплена за синтаксической позицией). И наоборот: обнаружение семантики нормы в предложениях характеризации практически невозможно без обращения к их словесному наполнению. Таким образом, в сфере синтаксиса можно обнаружить как явное, так и скрытое присутствие значения нормы, различия в вербализации частных значений и проч.

Обращение к оппозиции и но позволяет выявить одну из частных

оппозиций значений, организованную базовым противопоставлением «норма

Не-норма», - это оппозиция «ожидаемое - неожиданное»: норма ожидаема;

отклонения от нормы непредсказуемы. Также синтаксическими средствами

выражения значений ожидаемого и неожиданного в русском языке являются

высказывания, представляющие модальности естественности,

предсказуемости, с одной стороны, и странности, удивления, непредсказуемости, с другой.

Посредством предложений определительной характеризации говорящий указывает на соотношение «реальный признак реального предмета -нормативные представления о соответствующем признаке - нормативные признаки класса, к которому принадлежит предмет». Результат характеризующей деятельности, вербализованный в предложениях этого типа, имеет своей предпосылкой установление соответствия объекта норме, стандарту, эталону. Несоответствие норме для выбранного первоначально признака или класса знаменует на ментальном уровне начало поисков нового признака или класса, на словесном - отказ от старой и выбор новой номинации. Установленное соответствие норме обосновывает выбранное словообозначение. Прилагательные, дополняющие схему N1 сор Nj, обозначают меру и качество соответствия норме: полное, заслуживающее одобрения или неполное, в том числе такое, которое угрожает выведением из класса и сменой характеристики. В целом предложения определительной характеризации, идеально приспособленные для выражения оценки, одновременно являются и одним из способов реализации семантики нормы.

В связи с реализацией нормативных представлений правомерно рассмотреть также предложения с квантором всеобщности, эксплицированным (Все дети любят мороженое) или имплицитным (Дети любят мороженое). Обобщение, эксплицированное предложением с квантором всеобщности, соотносится с теми представлениями о норме для класса, которыми обладает носитель языка. В этой связи высказывания с квантором всеобщности - это высказывания о том, что нормально для данного класса.

Итак, нормативные представления регулярно разнообразно и последовательно реализуются в языковых значениях - от словообразовательных и лексических до морфологических и синтаксических, что позволяет рассмотреть норму как семантическую категорию. Семантика нормы во всем многообразии значений, средств выражения, оценок и ассоциаций, составляет существенный пласт языкового содержания, системно-категориальный аспект которого воплощен в семантической категории нормы.

Обыденные представления носителей русского языка о норме и антинорме реализуются в значениях:

1. фрагмента градуируемого и оцениваемого семантического пространства признака: так, качественно-количественная норма, обозначаемая формой положительной степени прилагательного или наречия, организует вокруг себя семантическое пространства непроцессуального признака; некоторые способы глагольного действия часть СГД (например, усилительный, смягчительный и т.п.) реализуют представление о норме как о необходимом количестве; так, дериваты с суффиксами субъективной оценки указывают на удаленности от нормы;
2. оценки ситуации с точки зрения способа и характера протекания действия: ряд СГД (завершительный, интенсивный и др.) репрезентируют норму как заведенный порядок действий, предсказуемо заканчивающихся; предложения с субъективными модальностями номинируют соответствие / несоответствие ситуации ожиданиям;
3. соединения и противопоставления, оформленные сочинительными союзами: союзы и но демонстрируют противоборство нормы как ожидаемого, естественного, гармоничного и аномалии как неожиданного, нетипичного, дисгармоничного;
4. классификации: норма как результат характеризующей деятельности представлена в предложениях определительной характеризации;
5. типизации: норма, осмысленная в результате обобщения явлений окружающего мира, репрезентируется в предложениях с квантором всеобщности.

Для формального аспекта категории нормы характерно наличие специализированных средств выражения; сочетание эксплицитного и имплицитного выражения; формальное отражение оппозиции значений.

Функциональная характеристика исследуемой категории обусловлена значением нормативных представлений для процесса познания мира, идентификации и характеризации его объектов. Норма, выступающая как мерило, эталон, точка отсчета, и отклонения от нее составляют два основных элемента восприятия: фон и фигуры. Норма - фон, на котором видно всё выделяющееся, непривычное, необычное, яркое и т.п.

Глава IV «Норма как явление русской лингвокультуры» содержит описание культурнозначимого и культурно-специфического аспектов нормы.

Термин кулътурнозначимый употребляется в нашей работе применительно к таким проявлениям социальных и когнитивных языковых норм, которые задают координаты национальной культуры, определяют ее структурные особенности, особенности функционирования и вектор развития. Таковы, нормы общения, составляющие речевой этикет: эти социальные нормы, в полной мере реализующие все функции норм, предлагают представителям национальной культуры своеобразные программы действий в типизированных ситуациях общения. Речевые жанры, набрасывающие на хаос коммуникативных ситуаций некую

упорядочивающую сеть, также составляют структурные особенности национальной культуры, формируют её лицо. И речевой этикет, и жанры являются, на наш взгляд, яркими иллюстрациями норм, программирующих деятельность человека - представителя лингвокультуры. Несколько иное, но не меньшее значение имеют для лингвокультуры эксперименты с языком -различного рода преобразования единиц языка, которые традиционно обозначаются терминами тропы, фигуры, стилистические приемы. Если речевой этикет и жанры регулируют соблюдение нормы, то тропы, фигуры и приемы указывают пути отступления от нормы. Если учесть, что такие девиации являются универсальными (распространенными в разных языках) и стереотипными (осуществляемыми по ограниченному количеству моделей), то можно назвать тропы, фигуры и приемы нормативными отклонениями от нормы. Представитель лингвокультуры, социализируясь, получает таким образом не только программы нормативного поведения, но и программы девиаций. В этом неразрывном единстве нормы и аномалии, как уже отмечалось ранее, коренится гибкая стабильность языка как материи культуры.

Культурно-специфическими мы называем представления о норме, характерные для русской лингвокультуры, составляющие ее национальную специфику. Своеобразное воплощение представлений о норме в русском языке исследуется нами через обращение к понятиям языковой картины мира и образа языковой картины мира. На основании того факта, что любое явление, попавшее в мир человека, может быть осмыслено в аспекте нормы, но приоритетным объектом любой оценки является сам человек, для исследования привлекается характерный для русской языковой картины мира образ нормального человека.

Нормальный человек как родовой образ русской языковой картины мира. К представлениям о норме восходит несколько частных систем взглядов, а именно:

- стабильная картина мира, представляющая образ стереотипного

мира. Базовая установка стабильной картины мира - установка на

благоприятную привычность. Любые отклонения маркируются как

нарушения миропорядка, исключения по возможности игнорируются. В

целом стабильная картина мира позитивна: образ мира, лежащий в ее основе,

представляется известным, привычным и поэтому приятным

[Сукаленко, 1991];

1. статистическая картина мира, формирующаяся как результат научной и наивной статистики и представляющая своеобразный мезокосм, за пределами которого находятся особо малые, особо большие и особо сложные системы;.
2. правовая картина мира, формирующая правовое, юридическое мировидение. Право как совокупность писаных и неписаных законов объединяет идеализированные представления о высшей справедливости и абсолютном законе и практики воплощения абстрактных принципов в социальную повседневность [Софронов-Антомони, 2002];

- идеализированная картина мира представляющая идеальный, эталонный мир, который включает всё, что человек считает добром. Это своего рода «облагороженная» картина мира, из которой удалено необратимое зло: преступления, неизлечимые болезни, смерть [Арутюнова, 1999, С.179-183].

Эти картины мира связаны между собой феноменом нормы. Стабильная картина мира опирается на норму-традицию: «как всегда бывает» и «как должно быть». Статистическая картина мира оперирует нормами-средними величинами: «как обычно, чаще всего». Правовая картина мира предъявляет своему субъекту нормы-предписания: «как следует». Наконец, идеализированная картина мира основывается на нормах-эталонах: «как должно быть в идеале». С феноменом нормы связан общий для этих картин мира оценочный фон: позитивные оценки закреплены за случаями соответствия норме, несоответствия особым образом отмечаются и в большом числе случаев негативно оцениваются.

Логическим следствием признания того факта, что к норме восходит несколько систем взглядов, различным образом отражающих мир и человека, является предположение, что формула «нормальный человек» может быть истолкована в соответствии с представлениями каждой из этих систем. Иначе говоря, в формуле «нормальный человек» определение нормальный может соответствовать определениям обычный, типичный (стабильная картина мира), средний (статистическая картина мира), идеальный (идеализрованная картина мира), законопослушный (правовая картина мира). Как следствие, языковой образ «нормальный человек» можно представить сочетающим образы обычного, типичного, среднего, идеального, законопослушного человека. Последние могут быть рассмотрены как частные разновидности языкового образа человека нормального. Феномен нормы выступает в таком случае и объединяющим, и дифференцирующим фактором.

Фигура обычного/обыкновенного человека имеет для обыденной картины мира, во-первых, культурологическое значение, так как является (или может являться) одним из ключевых образов культуры. Во-вторых, образ «обычный человек» имеет для обыденной картины мира системное значение, так как выступает своеобразным эталоном, на фоне которого видны отклонения. Обычный человек - воплощение предсказуемости, обычность обеспечивает неудивительное развитие ситуации (это верно даже для тех случаев, когда обычными являются преступники, мерзавцы: знаешь, чего от них ожидать). Необычный человек, напротив, преподносит сюрпризы. В оппозиции обычного и необычного человека реализуется глубинная оппозиция хаоса и порядка, системы и несистемного, массового и единичного, нормы и не­нормы.

Образ среднего человека задан представлениями о норме как о среднем, устоявшемся, не выделяющемся из массы [Братусь, 1988, С.7]. В отличие от образа «обычный человек», образ «средний человек» должен быть осмыслен через обращение к научной и наивной статистике. На передний план в данном случае выходит не отсутствие крайностей, а их нейтрализация в

неких средних величинах. Внимание человека к исключительным событиям приводит к тому, что в лексической системе языка единицы, называющие середину, в количественном отношении существенно уступают единицам, называющим полярные проявления. Между тем семантика крайностей опосредованно базируется именно на констатации нормы. Следовательно, и для представлений о середине, в том числе о среднем человеке, характерна функция семантического регулятора.

Образ типичного человека находится на стыке статистической и стабильной картин мира. С одной стороны, тип охватывает свойства, характерны для большинства представителей той или иной группы. В этом смысле наивная типология - часть наивной статистики, оперирующей представлениями о том, что присуще большинству. С другой стороны, существование типичного делает жизнь предсказуемой: присущее большинству обеспечивает результативность заданного хода вещей. В таком случае типы - часть стабильной картины мира, этот ход вещей фиксирующей. Сфокусированный на социальных характеристиках образ типичного человека как ипостась образа человека нормального обладает общим свойством - аккумулировать представления о соответствии норме для некоего класса (типа). Последнее обстоятельство существенно отличает образы обычного человека - человека «как все» - и типичного - человека «как все представители типа». Определяющим свойством типичного является сочетание массовости и предсказуемости.

Образ идеальный человек, аккумулирующий представления о хорошем, которые характерны для национально-культурной общности в целом или для отдельных ее представителей, - один из важнейших фрагментов идеализированной картины мира. Этот образ является средоточием ценностных и функциональных оценок, при этом соответствие идеалу в обыденной картине мира практически становится требованием. Оппозиция «идеальный - обычный» - очередная реализация дуальной модели мира, при этом оба полюса этой оппозиции представлены нормативными значениями: аксиологической нормой-идеалом и статистической нормой-типом.

Представления о законопослушном человеке соотносятся с правовой картиной мира, которая в меньшей степени зависит от языка, чем все предыдущие. В рамках правовой картины мира нормальный человек -человек, соблюдающий нормы социума, слушающий закон.

Нормальный человек как видовой образ русской языковой картины мира.

Лингвистический опрос, в ходе которого 128 участникам (студентам и сотрудникам ОмГПУ в возрасте от 18 до 65 лет) предлагалось дать описание нормального человека, показал высокую стереотипность представлений носителей русского языка.

Из полученных 100 описаний 30% реакций соотносится с первым значением слова нормальный: нормальный человек - «соответствующий нормам, меркам, соблюдающий правила», «находящийся в рамках приличного, дозволенного». Вторая по частотности реакция - «адекватный по поведению, по реакциям» (22%). В таком понимании подчеркивается

умение нормального человека реагировать на происходящее вокруг, корректировать поведение с учетом обстоятельств. 16% реакций соотносится со вторым значением слова нормальный - «психически здоровый». Статистическая интерпретация нормы обнаружилась в таких дефинициях: нормальный человек - «не отличающийся от большинства, обычный, стандартный»; таких реакций 8%. Кроме того, по данным эксперимента нормальный человек рисуется в целом хорошим, а именно: воспитанным (8%), хорошим, без ярких отрицательных качеств (5%), спокойным, уравновешенным, сдержанным (5%), одобряемым обществом, умеющим общаться (3%), имеющим свое мнение, свою картину мира (3%).

Итак, судя по результатам эксперимента, нормальный человек - это человек, живущий по правилам, поступающий адекватно ситуации, психически и физически здоровый, положительный, предсказуемый.

В свободных высказываниях русской речи мы обнаружили следующие конструкции со словосочетанием нормальный человек.

Субъектная интерпретация представлена прежде всего начальной формой словосочетания, входящей в качестве тематического компонента в семантико-синтаксические модели «нормальный человек делает» {Всякий нормальный человек реагировал однозначно (Д. Донцова, rascorpora)) и «нормальный человек каков» {Нормальный человек - это умный человек (жур., НФ). В целом нормальный человек предстает реальным или возможным субъектом широкого круга действий, обнаруживающих особенности его личности.

В модели «для нормального человека что каково» переплетаются субъектные (человек - субъект оценки) и объектные (человек - объект оценки) значения. В целом высказывания, включающие эту модель, представляют оценочно-параметрическую интерпретацию нормального человека: явления, вовлекаемые в мир человека, оцениваются как хорошие / плохие для него, соразмерные / несоразмерные ему. Для нормального человека на острове сложно все - сложно не мыться, не есть (жур. , rascorpora).

Характеризующая интерпретация представлена моделями «X -нормальный человек»: Либо ты собака, сволочь, либо - нормальный человек (П. Меньших, rascorpora). Предикат имеет понятийную референцию, благодаря которой устанавливается соотношение между характеризуемым объектом (синтаксическим субъектом) и классом нормальных людей, мыслимых в аспекте их внутренних качеств.

Превратительная интерпретация «из нормального человека» / «в нормального человека» рисует нормального человека начальным или конечным этапом метаморфозы: Из трудоголика, субъекта, которому работа заменяла наркотик, он превращался постепенно в нормального человека (Э. Рязанов, rascorpora).

Модель «делать нормального человека» через значение входящего в нее переходного глагола представляет возможные действия, для которых нормальный человек - объект. Большинство глаголов в рассматриваемой

модели называют действия, направленные на человека в аспекте его моральных, интеллектуальных, эмоциональных качеств: Нормального человека трудно убедить, что эти люди любят что-нибудь, кого-нибудь (А. Найман, rascorpora).

Пространственная интерпретация репрезентирована в моделях «в нормальном человеке», «в нормального человека», которые представляют нормального человека вместилищем неких объектов: Жажда красоты живет в нормальном человеке, увлекая его в мир прекрасного (Н. Шпанов, rascorpora).

Пространственные смыслы пересекаются со смыслами обладания; взаимодействие интерпретаций реализовано в модели «у нормального человека». В таком случае очерчивается мир человека (внешний или внутренний), в котором нечто существует, появляется, исчезает, активно действует и проч. По нашим наблюдениям, сферой бытования / действия, как правило, становится не внешний мир нормального человека, а он сам как физическая и психическая личность: У каждого нормального человека есть понятие о святости, здоровое чувство неприкосновенности сакральных символов (Я. Амелина, rascorpora).

Выявленные модели представляют различные грамматикализованные интерпретации нормального человека. Во всех случаях в фокусе внимания -нормальный человек в аспекте его внутренних качеств, нормальный человек, понимаемый не физиологически, но психологически.

Итак, содержание представлений о норме имеет национально-культурную специфику. Образ нормального человека в русской языковой картине мира может быть представлен как видовой и родовой. В первом случае комплекс национально-культурных ассоциаций, приобретая языковые репрезентации, отражает представления о внутреннем нормальном человеке. Во втором - важно взаимодействие между ипостасями обычного, среднего, типичного и т.п. человека, образующими в комплексе обобщающий образ «нормальный человек». Ипостаси образа нормального человека своеобразно отражают дуальную модель мира, в соответствии с которой наибольшее значение имеют полярные проявления признака. Норма и аномалия, нормальный и аномальный человек образуют поля семантического пространства, противопоставленные и по значениям, и по оценкам. Важно то, что все эти образы обладают внутренней динамикой, закрепленными ассоциативно-оценочными смыслами.

В заключении подводятся общие итоги проведенного исследования. Его основной результат состоит в том, что разработана многоаспектная семантическая концепция нормы, раскрывающая функциональный, категориальный и лингвокультурологический аспекты последней.

Рассмотрение нормы как многомерного феномена в различных научных парадигмах позволило уточнить его междисциплинарное содержание.

Сравнительное описание социальных и когнитивных языковых норм выявило общие закономерности их функционирования.

Исходные понятия исследования - онтологическая категория нормы, семантическая категория нормы, представления о норме, нормативные представления, когнитивные языковые нормы - были уточнены и образовали понятийный ряд.

Исследованы представления носителей русского языка о норме, апробирована методика выявления семантических формул.

Получило обоснование описание нормативных представлений как фоновых знаний, или пресуппозитивного компонента значений слова и высказывания. Была предложена методика выявления скрытых в лексических значениях нормативных представлений носителей языка.

Норма получила описание в контексте лингвистики категорий. Так, был определен статус категории - семантическая, ее место в системе семантических категорий, описаны значения, составляющие категорию, и разноуровневые средства их выражения.

Норма рассмотрена в лингвокультурологическом аспекте как культурно-значимое и культурно-специфическое явление.

Основные характеристики исследуемого феномена были описаны по принципу антиномий.

1. Норма и сотворена человеком, и в то же время творит человека.
2. Норма одновременно и продукт разума, и элемент бессознательного.
3. Норма как категория является вторичной, так как базируется на многих других, но при этом для этих других имеет определяющий характер.
4. Норма одновременно является механизмом организации различных категорий и объектом, включаемым в ту или иную категорию.
5. Норма может как одобряться, так и порицаться.
6. Норма универсальна и национально-специфична.
7. Норма одновременно упрощает, обобщает мир и усложняет, дифференцирует его.
8. Для человека, живущего в мире норм, она является и стандартизирующим элементом, и отправной точкой для возможных изменений.

Определим перспективы исследования.

Прежде всего работа может быть продолжена в сравнительных исследованиях, причем возможные объекты сравнения многообразны: языковые картины мира различных народов, когнитивные нормы отдельных групп внутри социума, категории, смежные с категорией нормы и др.

Кроме того, плодотворным может быть продолжение междисциплинарной линии исследования, которая позволит соотнести норму с другими реалиями культуры и философскими категориями, дать историко-культурное описание нормы и нормативное описание эпохи.

Основные положения диссертации отражены в следующих

публикациях:

Рецензированные монографии и коллективная рецензированная

монография:

1. Федяева, Н.Д. Наивные представления носителей русского языка о норме и антинорме в эксплицитной и имплицитной семантике языка и речи: монография / Н.Д. Федяева. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2009. - 104 с. (6,5 п.л.)
2. Федяева, Н.Д. Нормы в пространстве языка: монография / Н.Д. Федяева. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2010. - 181 с. (11,3 п.л.)
3. Федяева, Н.Д. Языковой образ человека в аспекте категории нормы // Человек как субъект и объект мировосприятия: фрагменты языкового образа человека / Н.Д. Федяева. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2008. - С. 91-127. (2,25 п.л.)

1. Федяева, Н.Д. Норма в динамике (на материале глаголов с семантикой соответствия / несоответствия норме) / Н.Д. Федяева. // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - 2008. - №13. -С. 261-267. (0,9 п.л.)
2. Федяева, Н.Д. Значение «норма» в семантике лексических единиц русского языка / Н.Д. Федяева. // Мир науки, культуры, образования. - 2008. -№5(12).-58-62. (0,6 п.л.)
3. Федяева, Н.Д. Значение слова нормальный: лексикография и эксперимент / Н.Д. Федяева. // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2008. - №4. - С. 112-116. (0,6 п.л.)
4. Федяева, Н.Д. Высказывания со словами норма, нормальный как источник информации о нормативных представлениях носителей русского языка / Н.Д. Федяева. // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2009. - №2. - С. 53-57. (0,6 п.л.)
5. Федяева, Н.Д. Семантика нормы в предложениях характеризации /Н.Д. Федяева. // Вестник Читинского государственного университета. - 2009. -№4 (55). - С. 165-170. (0,75 п.л.)
6. Федяева, Н.Д. Лексемы русского языка в аспекте семантической категории «норма» / Н.Д. Федяева. // Филология и человек. - 2009. - №4. - С. 81-92. (0,75 п.л.)
7. Федяева, Н.Д. Норма vs. He-норма = Ожидаемое vs. неожиданное /Н.Д. Федяева. // Сибирский филологический журнал. - 2009. - №2. - С. 136-143. (0,5 п.л.)
8. Федяева, Н.Д. Норма в кругу семантических категорий русского языка / Н.Д. Федяева. // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия «Языкознание». - 2009. - №2 (10). - С. 240-246. (0,9 п.л.)
9. Федяева, Н.Д. Качественные прилагательные в аспекте семантической категории нормы / Н.Д. Федяева. // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. Выпуск 29. - 2009. - №5. - С. 129-134. (0,75 п.л.)

13. Федяева, Н.Д. Значение лексемы норма: лексикография и эксперимент /

Н.Д. Федяева. // Вестник Ленинградского государственного университета им.

А.С. Пушкина. Серия «Филология». - 2009. - №2 (26). - С. 161-168. (0,5 п.л.)

Научные статьи, представленные в сборниках научных трудов и материалов конференций:

1. Федяева, Н.Д. Представления об усредненной и нормативной степени проявления признака в ментальности и языке / Н.Д. Федяева. // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 7. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2002.-С.176-182. (0,8 п.л.)
2. Федяева, Н.Д. Когнитивные категории дуальности и градуальности в философском и лингвоантропологическом освещении / Н.Д. Федяева. // Гуманитарные исследования: Ежегодник. Вып. 8. - Омск: Издательство ОмГТУ, 2003. - С.237-243. (0,8 п.л.)
3. Федяева, Н.Д. Лексика середины в молодежном сленге (на материале "Большого словаря молодежного жаргона СИ. Левиковой) / Н.Д. Федяева. // Язык и коммуникация: Научный альманах. Вып.1. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005.-С.55-61. (0,4 п.л.)
4. Федяева, Н.Д. Мерность бытия в русской языковой картине мира / Н.Д. Федяева. // Омский научный вестник. - 2006. - №6(42). - С.62-65. (0,5 п.л.)
5. Федяева, Н.Д. Семантическая категория нормы в контексте философских категорий (на материале русских качественных прилагательных) / Н.Д. Федяева. // Реальность. Человек. Культура: универсалии научного знания: материалы Всероссийской научной конференции. Омск, 20-21 декабря 2007 г. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2007. -С.95-98. (0,25 п.л.)
6. Федяева, Н.Д. Противопоставление «обычный человек - выдающийся человек» в культурной и номинативной традиции / Н.Д. Федяева. // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Грамота, 2007, №3: Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы. - С 239-240. (0,25 п.л.)
7. Федяева, Н.Д. Норма: категориальный и языковой статус / Н.Д. Федяева. // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Материалы IV Международных Березинских чтений. Вып. 14. - М.: ИНИОН РАН, МГЛУ, 2008. - С. 259-265. (0,4 п.л.)
8. Федяева, Н.Д. Недостижение нормы (на материале производных глаголов с префиксом недо-) I Н.Д. Федяева. // «Язык. Человек. Ментальность. Культура». Материалы Всероссийской научной конференции с международным участием. 14-16 декабря 2007 г. 4.1. - Омск: ОмГУ им. Ф.М. Достоевского, «Вариант-Омск» 2008. - С. 103-108. (0,4 п.л.)
9. Федяева, Н.Д. Норма-гармония в русской языковой картине мира (на примере аксиологических моделей с сочинительными союзами) / Н.Д. Федяева. // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб. ст. участников IV междунар. науч. конф., 25-26 апр. 2008 г., Челябинск. Т. 2. - Челябинск: ООО «Издательство РЕКПОЛ», 2008. - С. 356-359. (0, 5 п.л.)

1. Федяева, Н.Д. Нормативный компонент образа человека в русской языковой картине мира (на примере производных имен прилагательных со значением превышения нормы) / Н.Д. Федяева. // Экология русского языка: материалы I Всероссийской научной конференции. - Пенза: Изд-во Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г. Белинского, 2008. - С. 136-142. (0,4 п.л.)
2. Федяева, Н.Д. О применимости к человеку традиционных классификаций норм: свидетельства русского языка / Н.Д. Федяева. // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Грамота, 2008 - №2 (9): Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы. - В 3 ч. - Ч. 3. - С. 223-226. (0,5 п.л.)
3. Федяева, Н.Д. Семантика нормы и количества: линии взаимодействия (на материале слов со значением «много» и «множество») / Н.Д. Федяева. // Письменная культура народов России: Материалы Всероссийской научной конференции 19-21 ноября 2008. - Омск: Омский гос. ун-т, 2008. - С. 71-74. (0,25 п.л.)
4. Федяева, Н.Д. Добро как норма в русской языковой картине мира / Н.Д. Федяева. // Русская филология: язык - литература - культура: материалы научно-практической конференции. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2008. - С. 103-108. (0,4 п.л.)
5. Федяева, Н.Д. Норма: очерк полиоценочности / Н.Д. Федяева. // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: Грамота, 2008 - №8 (15): Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы. - В 2 ч. - Ч. 1. - С. 219-220. (0,25 п.л.)
6. Федяева, Н.Д. Типичные характеристики нормального человека: описание образа человека по данным лингвистического эксперимента / Н.Д. Федяева. //Языки и культуры: материалы XII региональной научно-практ. конф. «Славянские чтения» 5 июня 2008 года. - Омск: Омский гос. ун-т, 2009.-С. 18-22. (0,3 п.л.)
7. Федяева, Н.Д. Фоновые знания нормы / Н.Д. Федяева. // Русско-китайские языковые связи и проблемы межцивилизационной коммуникации в современном мире: материалы Международной научно-практ. конф. Омск, 18-19 ноября 2009 года. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2009. - 275-279. (0,3 п.л.)
8. Федяева, Н.Д. Семантика нормы в значениях существительных и прилагательных русского языка / Н.Д. Федяева. // Язык, литература, ментальность: разнообразие культурных практик: материалы II Международной науч. конф. 4.1. -Курск, 2009. - С. 108-111. (0,25 п.л.)
9. Федяева, Н.Д. Норма среди категорий русского языка: обоснование статуса / Н.Д. Федяева. // Лингвистика. Коммуникация. Культура: материала II региональной науч.-практ. конф. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2009. - С. 97-100. (0,25 п.л.)
10. Федяева, Н.Д. О частичной вербализации представлений носителей русского языка о норме и отклонениях / Н.Д. Федяева. // Русский язык в современном мире: Материалы заочной всероссийской научно-практ. конф. -Биробиджан: ГОУ ВПО «ДВГСПА», 2009. - С. 121-125. (0,3 п.л.)

• Федяева, Н.Д. Языковая норма как социокультурный параметр порядка языковой системы и речевого поведения / Н.Д. Федяева. // Гуманитарная картина мира в системе современного знания: Сборник тезисов I Международной научной Интернет-конференции. - Караганда: Центр гуманитарных исследований, 2009. - С. 127-130. (0,25 п.л.)
• Федяева, Н.Д. Как дела? - Нормально: особенности ответной реплики / Н.Д. Федяева. // Славянские чтения: материалы Всероссийской науч.-практ. конф. с международным участием, 10-11 июня 2009 года / Под ред. Т.П. Рогожниковой. Вып. 13. Языки и культуры.- Омск: Вариант-Омск, 2009. - С. 256-259. (0,25 п.л.)

Словарный состав языка - все слова (лексика) какого-либо языка (в т. ч. неологизмы, диалектная лексика, жаргонизмы, терминология и т. д.). Объём и состав Словарного состава языка зависят от характера и развитости хозяйственной, общественной, культурной жизни носителей языка. Словарный состав языка представляет собой определённым образом организованную систему, где слова объединяются или противопоставляются в том или ином содержательном отношении (синонимы,омонимы, антонимы, лексические поля).

По частоте и общеупотребительности в словарном составе языка выделяются часто употребляемые слова - активный запас слов (активный словарь) и слова, употребляемые редко или в специальных целях (архаизмы, неологизмы, терминология и т. д.) - пассивный запас слов (пассивный словарь). Границы между активным и пассивным словарём подвижны, в историческом развитии языка происходит перемещение слов из одной группы в другую (ср., например, русские "прошение", "прислуга", "гувернёр", "городовой", перешедшие из активного в пассивный словарь). Слова, находящиеся в активном употреблении у всех носителей языка на протяжении длительной истории его развития (например, названия частей тела, явлений природы, термины родства, обозначения основных действий, свойств, качеств), называются основным лексическим (словарным) фондом языка, который подвержен изменениям в наименьшей степени. Выявлению соотношения активного и пассивного запаса Словарный состав языка на определённом этапе его развития (обычно в рамках нескольких стилей, жанров, видов речи) служат частотные словари.

Словарный состав непрерывно пополняется с развитием общества по словообразовательным законам языка, а также за счёт заимствований. В словарный состав рус. языка, в основе которого слова общеславянского и исконно русского происхождения, вошли на разных этапах развития слова из скандинавских, финских, тюркских, старославянских, греческих, позднее - из латинских, романских, германских языков. В словарный состав немецкого языка вошли слова из латинского, французского, итальянского, английского и некоторых других языков. Эти слои заимствованной лексики в С. с. я. отражают культурно-исторические связи народов, являясь одним из доказательств (иногда единственным) контактов древних народов. С. с. я. фиксируются (не полностью) в толковых словарях.

Лексико-семантическая система языка - система лексики данного языка, множество элементов, находящихся в закономерных отношениях и образующих целостность.

Особенности :

1) Очень большое количество объектов (более 120 000 слов)

2) тесная связь с экстралингвистическими факторами

3) открытая система (в отличие от грамматической)

4) тесные связи с контекстом

5) подвижность лексических единиц.

Слово как основная единица лексико-семантической системы

Минимальной единицей речи является слово . Слово имеет внешнюю форму - звуковую оболочку, звук или комплекс звуков, оформленных по законам данного языка. Помимо внешней формы, слово должно иметь внутреннее содержание. Внутренним содержанием слова является его лексическое значение. Значение слова - это соотнесенность слова с определенным понятием.

Слово - это комплекс звуков или один звук, обладающий определенным, закрепленным языковой практикой общества значением и функционирующий как некое самостоятельное целое.

Наряду с лексическим значением, каждое слово имеет еще грамматическое значение и представляет собой единство лексического и грамматического значений. Например: слово бак обозначает сосуд (лексическое значение) и является существительным мужского рода в форме единственного числа, именительного падежа (грамматические значения).

Основная функция слова назывная, или номинативная. Значение (семантика) слова - это явление историческое: оно не является раз и навсегда данным, а может изменяться в процессе функционирования слова в речи; У слова выделяются основное, прямое, значение и неосновное, переносное. Прямое значение слова - это непосредственная связь между звуковым комплексом и понятием, непосредственная номинация.

Под знаковым аспектом естественного языка понимают обычно соотнесенность языковых элементов (морфем, слов, словосочетаний, предложений и др.), а следовательно и языка в целом, в той или иной форме и степени опосредствованности с внеязыковым рядом явлений, предметов и ситуаций в объективной действительности.

Дифференциальные признаки слова

Всякое слово имеет фонетическую (а для письменной речи - графическую ) оформленность . Оно состоит из ряда фонем (реже - из одной фонемы).

Словам присущи определенное значение (внутренняя ипостась, означающая его содержание) и звуковая оформленность слова, т. е. внешняя, материальная сторона, представляющая собой форму слова. Форма и содержание слова неразрывно связаны: слово не может быть воспринято, если мы его не произнесем (или не напишем), и не может быть понято, если произносимые сочетания звуков лишены значения.

Слова характеризует постоянство звучания и значения . Никто не вправе изменить фонетическую оболочку слова или придать ему несвойственное значение, потому что форма и содержание слова закреплены в языке.

Слова (в отличие от словосочетаний) непроницаемы : любое слово выступает в виде целостной единицы, внутрь которой нельзя вставить другое слово, тем более несколько слов. Исключения представляют отрицательные местоимения, которые могут быть разделены предлогами (никто - ни у кого, ни с кем ).

Слова имеют лишь одно основное ударение , а некоторые могут быть и безударными (предлоги, союзы, частицы и др.). Однако нет таких слов, которые имели бы два основных ударения. Недвуударность слова отличает его от устойчивого (фразеологического) сочетания, обладающего целостным значением (кот наплакал, без царя в голове ).

Важным признаком слов является их лексико-грамматическая отнесенность : все они принадлежат к тем или иным частям речи и имеют определенную грамматическую оформленность. Так, существительным, прилагательным и другим именам свойственны формы рода, числа, падежа; глаголам - формы наклонения, вида, времени, лица и пр. Эти слова выполняют различные синтаксические функции в предложении, что создает их синтаксическую самостоятельность.

Цельность и единооформленность отличают слова от словосочетаний. У сложных слов типа свежемороженый, радиопостановка, вертихвостка и т. п. грамматические признаки выражает лишь одно окончание. Правда, есть слова-исключения, обладающие двуоформленностью: белый-белый, пятьсот ; ср.: белого-белого, пятистам .

Все слова характеризует воспроизводимость : мы их не конструируем каждый раз заново из имеющихся в языке морфем, а воспроизводим в речи в том виде, в каком они известны всем носителям языка. Это отличает слова от словосочетаний, которые мы строим в момент высказывания.

Слова отличает преимущественное употребление в соединении с другими словами: в процессе общения из слов мы строим словосочетания, а из последних - предложения.

Одним из признаков слов является изолируемость . Слова, в отличие от фонем и морфем, могут восприниматься и вне речевого потока, изолированно, сохраняя при этом присущее им значение.

Важнейшим признаком многих слов является номинативность , т. е. способность называть предметы, качества, действия и т. д. Правда, служебные части речи, междометия, модальные слова, а также местоимения не обладают этим признаком, так как у них иная специфика. Местоимения, например, лишь указывают на предметы, качества, количества, а междометия выражают чувства и переживания говорящего, не называя их.

Фразеологичность , или идиоматичность, как отличительный признак слова означает, с одной стороны, немотивированность его лексического значения (никто не знает, почему, например, слова дом, дым, быть, пить получили присущее им лексическое значение), с другой стороны - несвободную связь между морфемами, составляющими слово (те или иные словообразовательные модели допускают употребление лишь определенных морфем, исключая свободную замену их другими). Однако этот признак присущ не только словам, но и фразеологизмам, значение которых также не выводится из простой суммы составляющих их компонентов и которые не допускают изменений в своем составе.

Лексико–семантический вариант – это слово в одном из значений. Известно, что многозначное слово входит в синонимический или антонимический ряд только определенной частью своего содержания, например, густой (лес) – редкий, густой (бульон) – жидкий; Поэтому для описания основных понятий и категорий лексической семантики вводятся особые термины: слово и лексико–семантический вариант.

Форма (план выражения) - звуковая оболочка в устной речи и графическая оболочка (буквенное обозначение) в письменной речи. План выражения называется лексемой . Лексема - абстрактная единица языка, представляющая собой слово во всей совокупности его форм и значений. Например, все формы слова «язык» и разные значения этих форм в различных сочетаниях: «язык обложен», «русский язык», «язык произведения» и др. - тождественны как представители одной и той же лексемы «язык».

План содержания слова именуют также семемой . Семема реализуется в семах, иными словами семема представляет собой совокупность сем. Семема - единицаплана содержанияязыка, соотносимая с морфемой (минимальной единицейплана выражения) как совокупность компонентов её содержанияЛексическое значение слова - этос содержание слова, т. е. устанавливаемая нашим мышлением соотнесенность между звуковым комплексом и предметом или явлением действительности, которые обозначены этим комплексом звуков. Носителем лексического значения является основа слова. Лексическое значение, непосредственно связанное сотражением в сознании предметов, явлений, отношений объективной действительности.

Макрокомпоненты значения вычленяют в своём составе микрокомпоненты - семы . Сема - компонент значения, отражающий отличительный признак денотата слова (предмета, явления, процесса) или отличительный признак передаваемой словом эмоциональной, оценочной или структурно-языковой информации и способный различать значения слов. В лексическом значении выделяются два макрокомпонента: денотативный и коннотативный. Денотативный макрокомпонент - основной компонент лексического значения слова, указывающий на свойства, признаки предмета номинации. Он передает основную, общественно и коммуникативно значимую информацию. Коннотативный макрокомпонент значения выражает эмоционально-оценочное отношение говорящего к денотату слова.

В современном русском языке вслед за академиком Виктором Владимировичем Виноградовым можно выделить три основных типа лексических значений русских слов.

Первый тип - прямое, или номинативное значение (от лат. Nominativus - назывательный). Это лексическое значение слова непосредственно связано с отражением явлений объективной реальности. Действительно, помимо нашего сознания и независимо от его, то есть объективно, нас окружают предметы реальной действительности. Те слова, которые связаны с отражением действительности, обладают прямым лексическим значением. Такие слова свободно сочетаются с другими словами. Вот почему прямое, номинативное значение называют также свободным , то есть слова, имеющие прямое, номинативное значение, не ограничиваются в своем употреблении определенными речевыми и фразеологическими оборотами: они имеют широкие словесные связи.

Второй тип - фразеологически связанное лексическое значение слова, которое реализуется лишь в устойчивых сочетаниях слов, то есть значения этого типа выделяются у слов, которые несвободно сочетаются друг с другом, а тяготеют друг к другу, вследствие чего образуют устойчивое, то есть фразеологическое, сочетание. Например: горючие слезы, безысходная тоска, чревато последствиями, бить баклуши и т. д. У слов, которые входят в состав устойчивых фразеологических сочетаний, лексические значения называются фразеологически связанными . С предметами реальной действительности эти слова связаны косвенно.

Третий тип - синтаксически обусловленное лексическое значение, которое реализуется в слове лишь тогда, когда оно выступает в предложении в определенной синтаксической функции.

Лексико-семантической группой (ЛСГ) называется самая обширная по объему своих членов организация слов, которая объединена базовым семантическим компонентом. Семантический компонент обобщает несколько различных гиперсем (родовых сем), обозначая класс предметов, признаков, процессов, отношений. Например, базовый семантический компонент ЛСГ предмет квартирной обстановки включает в свою смысловую сферу следующие гиперсемы: мебель комнатная, мебель кухонная, покрытие полов/стен и др.

Лексико-семантическое поле – более широкое объединение, чем лексико-семантическая группа: это иерархическая структура множества лексических единиц, объединенных общим (инвариантным) значением и отражающих в языке определенную понятийную сферу.

Таким образом, можно говорить о семантическом поле родства, движения, чувств, еды, посуды и т.д.

В лингвистике выделяют различные виды семантических полей: кроме лексико-семантических полей, исследователи рассматривают ассоциативно-семантические поля, составляемые на основе ассоциативного эксперимента, и функционально-семантические поля, включающие лексические и грамматические значения.

Семантическая структура поля состоит из:

1) ядра ;

2) центра ;

3) периферии ;

4) фрагментов поля.

Ядро функционально-семантического поля составляют единицы морфологическогоисинтаксическогоуровня.Словообразовательныеилексическиесредства составляютпериферию поля.

Системные отношения в лексике. Как и другие уровни языка, лексика представляет собой систему. Это значит, что слова определённым образом связаны друг с другом. Лексическая система – внутренне организованная совокупность словарных единиц, закономерно связанных между собой устойчивыми отношениями. В отличие от других систем языка лексическая система открыта, так как лексический состав постоянно изменяется (пополняется), кроме того, ее элементы подвижны (переходят из одной группы в другую), что зависит от различных социальных, культурных и иных факторов. В рамках лексической системы слова связаны разнообразными отношениями. В качестве основных типов выделяются парадигматические, синтагматические, эпидигматические отношения. Выделение этих типов обычно связывают с именем французского лингвиста Фердинанда де Соссюра, в отечественной лингвистике их описал И.А. Бодуэн де Куртенэ. Указанные типы являются универсальными для языковой системы в целом и характеризуют единицы языка в пределах всех его уровней.

В основе парадигматических отношений (греч. paradеigma «образец, пример») лежит сходство или противоположность значений слов, проявляющееся в наличии групп слов, объединенных по каким-либо формальным или грамматическим признакам. Разновидностью парадигматических связей является:

– омонимическая парадигма: ключ1 (родник) – ключ2 (отмычка);

– синонимическая парадигма: зеленый, изумрудный, салатовый, бирюзовый – слова с близким значением;

– антонимическая парадигма: белый – черный, горячий – холодный;

– гиперо-гипонимическая парадигма; слова связаны родо-видовыми отношениями: дерево – береза, осина, клен, тополь;

– тематическая парадигма: зеленый, красный, черный – названия цвета.

Таким образом, слова образуют определенные парадигмы, основанные на сходстве признаков или их противопоставленности, проявляющемся в системе языка. Одним из проявлений системных связей лексических единиц являются синтагматические отношения (греч. syntagma «вместе построенное, соединенное»), которые опираются в процессе реализации значений слов на их предметно-логический смысл (лексический фактор) и закономерность синтаксического соединения (согласования) слов в речи (синтаксический фактор).

ПОЛИСЕМИЯ (от греч. polysémos "многозначный"), наличие у языкового знака более чем одного значения. Полисемию также называют многозначностью.

Семантическая структура слова (С.с.с.) - смысловое строение основной единицы лексики. С. с. с. проявляется в его полисемии как способность с помощью внутренне связанных значений называть (обозначать) различные предметы (явления, свойства, качества, отношения, действия и состояния) Семантическая структура однозначного слова сводится к его сем-ному составу. Простейшая единица (элемент) смысловой структуры многозначного слова - его лексико-семантический вариант (ЛСВ), т. с лексическое значение, связанное с другими лексическими значениями определёнными отношениями, главные из которых - иерархические: выражение подчинения зависимых лексических значении с юва главному. В С. с. с. лексико-семантические варианты связаны друг с другом благодаря общности внутренней формы, их взаимной мотивированности, выводимости друг из друга. Поэтому в словарях каждый предшествующий ЛСВ определяет толкование последующего.

У многозначного слова есть основное (главное) значение, а также значения неосновные (вторичные, производные). Неосновные значения могут быть противопоставлены основным значениям, прежде всего, как значения, обусловленные контекстом.

Ядром или центром является основное значение, вокруг которого образуются все остальные значения (неосновные или вторичные).

Прямое значение - это первоначальное исходное значение слова. Как правило, прямое значение является основным наименованием определенного предмета, признака или действия.

Переносное значение - вторичное значение, возникшее на основе прямого. Наименование может быть перенесено по сходству (метафора) или по смежности (метонимия).

В зависимости от того, на каком основании и по какому признаку название одного предмета присваивается другому, различают три типа полисемии: метафору, метонимию и синекдоху.

М е т а ф о р а (гp. metaphora - перенос) - это перенос названия с одного предмета на другой на основании какого-либо сходства их признаков.

Метафоризация значений часто происходит в результате переноса качеств, свойств, действий неодушевленных предметов на одушевленные: железные нервы, золотые руки, пустая голова, и наоборот: ласковые лучи, рев водопада, говор ручья.

Метафора перенос по сходству:

1. Сходство формы - золотое кольцо - кольцо дорог

2. Сходство местоположения - крыло птицы - крыло здания

3. Сходство функций - перо птицы - перо стальное

4. Сходство цвета - золотые серьги - золотая осень

5. Сходство оценки - ясный день - ясный взгляд

6. Сходство производимого впечатления - теплый день - теплый прием

7. Сходство в способе представления действия - охватить руками - охватило беспокойство

М е т о н и м и я (гр. metonymia - переименование) - это перенос наименования с одного предмета на другой на основании их смежности.

Так, метонимическим является перенос названия материала на изделие, из которого оно изготовлено (золото, серебро - Спортсмены привезли с Олимпиады золото и серебро ); названия места (помещения) на группы людей, которые там находятся (класс, аудитория - Класс готовится к контрольной работе; т.д).

Типы метонимии:

а) Отношения материала и изделия ("золото")

б) Смежность цели и самого действия.

в) Соотношение процесса и названия

г) Соотношение процесса и места

д) Соотношение признака и вещи

е) Соотношение причины и следствия

ж) Смежность по времени

з) Смежность в пространстве

д) вместилище и содержимое (аудитория)

С и н е к д о х а (гр. synekdoche - соподразумевание) (тип метонимии) - это перенос названия целого на его часть, и наоборот. Например, груша 1 - "фруктовое дерево" и груша 2 - "плод этого дерева"; голова 1 - "часть тела" и голова 2 - "человек умный, способный"; вишня созрела - в значении "вишни"; мы люди простые - так отзывается говорящий о себе самом.

На синекдохе основаны переносы значения в таких, например, выражениях: чувство локтя, верная рука, протянуть руку помощи, доброе слово, полет мысли и т.д.

ОМОНИМИЯ - звуковое совпадение разных языковых единиц, значения к-рых не связаны друг с другом. Лексические омонимы (см. Омонимы) возникают вследствие звукового совпадения различных по происхождению слов, напр.: рысь (бег) и рысь (животное), вал (насыпь) и вал (волна), или в результате семантического разрыва значений многозначного слова, напр.: свет (лучистая энергия) и свет (мир, Вселенная).

Разграничение омонимии и полисемии.

Одна из важных лингвистических задач – это разграничение омонимии и полисемии. Это не только теоретическая проблема, но и лексикографическая, так как для составителей словарей важно, как трактовать те или иные явления: как разные слова или как значения одного слова? В связи с этим необходимо найти критерии разграничения многозначных слов и омонимов.

Главный критерий – семантический, т.е. утрата значениями слова их языковой мотивированности. Сложность состоит в том, что распад полисемии обычно осуществляется постепенно, процесс расхождения значений может быть в завершённом состоянии и в незавершённом.

Поэтому считается, что лучше говорить об омонимии относительно определённой языковой эпохи. То, что было многозначным для одной эпохи, может оказаться разбитым на омонимы для другой. Напр., омонимы рак 1 – «покрытое панцирем животное с клешнями, которое живёт в воде» и рак 2 – «злокачественная опухоль» возникли из полисемии. Название болезни дано по сходству внешнего вида рака 1 со способом, формой распространения опухоли, т.е. на основе метафоры. Эта внутренняя форма была в своё время прозрачной. В дальнейшем изучение раковых заболеваний расширило представление об этой болезни, появились новые диагностические признаки слова, внешнее сходство с живым существом постепенно перестало осознаваться.

Семантический критерий омонимии (утрата значениями общности внутренней формы) поддерживается дополнительными критериями, напр., несовпадением лексической сочетаемости: морской, речной рак, большие раки, маленькие раки и рак желудка, рак печени; ловить, варить, есть раков и лечить кого-нибудь от рака. Слово рак в значении «болезнь» не имеет формы множественного числа; каждый из омонимов входит в своё словообразовательное гнездо: с одной стороны, рак, раковые шейки, ракообразные, рачьи норы, рачиха, раколов; с другой стороны, рак, раковый корпус, раковая опухоль. Кроме того, один из омонимов имеет широкое фразеологическое окружение: на безрыбье и рак рыба; показать, где раки зимуют; покраснеть как рак и т.п.

типы омонимов:

1) по степени формального совпадения:

а) полные омонимы – слова, совпадающие в звучании, написании и во всех грамматических формах;

б) неполные (частичные) омонимы;

2) по качеству формального совпадения неполные (частичные) омонимы подразделяются на:

а) омофоны – слова, совпадающие в звучании (рок – рог);

б) омографы – слова, совпадающие в написании: мука´ – му´ка;

в) омоформы – слова, совпадающие только в отдельных грамматических формах: пила (сущ.) – пила <пить.

Существует несколько путей возникновения омонимов в русском языке. 1. Распадение многозначного слова на омонимы. Более научное название – семантическое расщепление, распад полисемантичного (многозначного) слова, например: свет1 – освещение и свет2 – Земля, мир, вселенная. 2. Совпадение звучания заимствованного слова с собственно русским, например: существительное брак1 в русском языке родственно глаголу брать (брать замуж) , его омоним брак2 – "испорченные, недоброкачественные, с изъяном предметы производства, а также изъян в изделии" – заимствован из немецкого языка (Brack – "недостаток"). 3. Созвучие слов, пришедших в русский язык из разных языков, например: кран1 (из голландского) – "затвор в виде трубки для выпуска жидкости или газа" и кран2 (из немецкого) – "механизм для подъема и перемещения грузов". 4. Появление омонимов в результате образовании новых слов из имеющихся в языке корней и аффиксов, например: городище1 – "место древней стоянки и городище2 – "огромный город. 5. Совпадение вновь образованной аббревиатуры с давно известным полнозначным словом, например: аист1 – "перелетная птица" и АИСТ2 – "автоматическая информационная станция".

СИНОНИМИЯ - тождественность или близость значения (прежде всего слов, а также морфем, синтаксических конструкций, словосочетаний, предложений и т.д.). Синонимами называют слова (точнее, слова, рассматриваемые в определенном значении), обычно принадлежащие к одной части речи, с одинаковым или близким значением.

Антонимия - противоположность значений языковых единиц одного и того же уровня языка: слов, морфем, синтаксических конструкций, напр.: высокий - низкий; в- вы- (входить -выходить).

Конверсия - выражение одного и того же действия или отношения субъекта и объекта, агента и контрагента и т. п. в разных, обратных направлениях - от одного участника ситуации к другому и наоборот - в эквивалентных по смыслу высказываниях. Грамматические конверсивы- это прежде всего соотносительные формы залога в действительном и страдательном оборотах: Государство охраняет памятники культуры"*"Памятники культуры охраняются государством. Лексические конверсивы в отличие от грамматических выражаются не формами одного и того же слова {охранять - охраняться), а разными словами: Студент сдаёт экзамен профессору**"Профессор принимает экзамен у студента (сдавать - принимать).

Группа слов, состоящая из нескольких синонимов, называется синонимическим рядом (или гнездом): врач -доктор - лекарь - эскулап .

Синонимические ряды могут состоять как из разнокорневых , так и из однокорневых синонимов: лицо - лик, обогнать - перегнать; рыбак - рыболов, рыбарь .

На первое место в синонимическом ряду обычно ставится общее по значению и стилистически нейтральное слово - доминанта (лат. dominans - господствующий) (его еще называют стержневым, основным, опорным словом). Другие члены ряда уточняют, расширяют его семантическую структуру, дополняют ее оценочными значениями. Например, храбрый - неустрашимый, удалой, лихой, храбрый, отважный, безбоязненный, бесстрашный .

ТИПЫ СИНОНИМОВ:

Синонимы делятся на группы по трем основаниям:

1) :

а) контекстуальные (речевые ) синонимы – слова, семантическое сходство которых проявляется только вконтексте;

б) языковые – слова, семантическое сходство которых проявляется изолированно, без контекста: крепкий,прочный, твердый ;

2) по степени семантической близости :

а) полные (абсолютные ) синонимы – слова, полностью совпадающие по значению и употреблению:забастовка, стачка ;

б) частичные (относительные ) синонимы – слова, частично совпадающие по значению и употреблению:маленький, крошечный, миниатюрный ;

3) по качеству различий между сходными словами на две группы подразделяются частичные синонимы :

а) семантические (понятийные, идеографические ) – слова, имеющие незначительные различия полексическому значению (разная степень обобщаемого признака, разный объем понятия и т.п.:черный,вороной; метель, вьюга, пурга, буря, буран );

б) стилистические (функциональные ) синонимы – слова с одинаковым лексическим значением, ноимеющие разные стилистические окраски: есть, трапезничать, кушать, жрать, лопать, хавать .

Антонимическую пару составляют два слова противоположные по значению. Антонимическая пара, так же как и синонимический ряд является своеобразной микросистемой. Составляющие пары состоят друг с другом в оппозиционных семантических отношениях.

Выделяются следующие типы антонимов:

1) по степени зависимости от контекста :

а) контекстуальные (речевые ) – слова, семантическая противоположность которых проявляется только вконтексте: блеск - нищета; вода - камень ;

б) языковые антонимы – слова, противоположность которых проявляется в изолированном виде;

2) по количеству единиц, участвующих в антонимии, языковые антонимы делятся на две подгруппы:

а) внутрисловный антоним (энантиосемия ) – слово, которому антонимия присуща внутри однойединицы: одолжить – дать в долг; взять в долг;

б) межсловные антонимы – разные слова, значения которых противопоставлены друг другу;

3) в свою очередь межсловные антонимы подразделяются на три подгруппы:

а) контрарные (градуальные, противоположные ) слова, выражающие качественную противоположностьи имеющие градуальные оппозиции: легкий - трудный, молодой - старый ;

б) комплементарные (дополнительные, противоречащие ) слова, где противопоставление представленодвумя членами, дополняющими друг друга до целого, так что отрицание одного дает значение другого:мужчина – женщина; живой – мертвый;

в) конверсивные антонимы – слова, выражающие противоположную направленность процессов ипризнаков: зажигать - гасить, продать - купить .

В языках существует такое явление, где сочетаются омонимия и антонимия, т. е. в одном и том же слове выражаются противоположные по своей семантике значения. Такая «внутрисловная антонимия» получила название энантиосемии . В толком словаре данному явлению даётся следующее определение:

Энантиосемия , - Разновидность антонимии : совмещение противоположных значений в одном слове (напр. : «бесценный»- 1) не имеющий никакой цены; 2) имеющий очень высокую цену).

Термин "гипонимия" не входит в число традиционных терминов семантики и создан сравнительно недавно по аналогии с антонимией и синонимией. Однако называемый данным термином тип отношений между единицами лексико-семантической системы языка, основанный на их родовидовой концептуальной общности, известен уже давно и признан одним из важнейших конституирующих принципов организации словарного состава всех языков. Это отношение включения или господства, при котором одно слово (оно называется гиперонимом) обозначает класс сущностей, включающий класс сущностей, обозначаемых другим словом – гипонимом, и оказывается шире его по своему значению. Наборов слов, связанных друг с другом отношениями соподчинения и господства, довольно много в лексической системе. Они образуют так называемые гиперо-гипонимические ряды .

Ассоциативно - деривационные отношения - это отношение слов по линии словообразования, смысловых ассоциаций и фонетических сближений .

Поскольку слово имеет форму и содержание, это приводит двусторонние ассоциативные связи:

с формально близкими словам

со словами с близким значением.

Примером ассоциативно-деривационных связей по форме являются слова "земляной", "землистый", землекоп, которые ассоциируются со словом земля "почва", тогда как слова "земной", "наземный", "земноводный" ассоциируются со словами земля "суша".

По степени семантической мотивированности выделяются значения немотивированные (непроизводные, первичные), которые не определяются значением морфем в составе слова; мотивированные (производные, вторичные), которые выводятся из значений производящей основы и словообразовательных аффиксов. Например, слова стол, строить, белый имеют немотивированные значения. Словам столовый, настольный, столоваться, постройка, перестройка, антиперестроечный, белеть, белить, белизна присущи мотивированные значения, они как бы "произведены" из мотивирующей части, словообразовательных формантов и семантических компонентов, помогающих осмыслить значение слова с производной основой (Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы ее описания М., 1977. С. 100-101). У некоторых слов мотивированность значения несколько затушевана, поскольку в современном русском языке не всегда удается выделить их исторический корень. Однако этимологический анализ устанавливает древние родственные связи слова с другими словами, дает возможность объяснить происхождение его значения. Например, этимологический анализ позволяет выделить исторические корни в словах жир, пир, окно, сукно, подушка, облако и установить их связь со словами жить, пить, око, сучить, ухо, волочить (обволакивать ). Таким образом, степень мотивированности того или иного значения слова может быть неодинаковой. К тому же значение может казаться мотивированным человеку с филологической подготовкой, в то время как неспециалисту смысловые связи этого слова представляются утраченными.

Внутренняя форма слова - связь звукового состава слова и его первоначального значения, семантическая или структурная соотнесённость составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; способ мотивировки значения в данном слове. Слово характеризуется неразрывной связью его звуковой оболочки и значения, однако в одних случаях эта связь для говорящих совершенно прозрачна, а в других - оказывается неясной; напр., вполне очевидно, что слова вторник и пятница называют второй и пятый день недели, а подснежник - это цветок, к-рый появляется «под снегом».

Ложная этимология – это Осмысление родственных связей слова, его корня, мотивации, несоответствующее его реальному происхождению, один из видов народной этимологии . Не изменяетструктуру слова и обнаруживается изменением значения слова или непосредственно толкованием егопроисхождения говорящим: толстовка " мужская рубашка из плотной ткани" (исторически покрой блузы,который любил писатель Л. Н. Толстой)

Ложная этимология особенно характерна для понимания и толкования топонимов: Великие Луки толкуется как связанное с названием оружия, при реальной мотивации по изгибу (луке) реки.

Синтагматические отношения (по горизонтали ) Отношения сочетаемости, реализующиеся в процессе речи. Возникают на основе закономерности сочетаемости слов друг с другом. Валентность – способность слова присоединять слова: 1. Синтаксическая, 2. Лексическая.

Вале́нтность - способность словавступать всинтаксические связис другими элементами , наприм., валентности глагола дать определяют способность сочетаться сподлежащим, прямым дополнением, косвеннымдополнением:Я даю ему книгу .

Валентность слова определяется его лексическим значением,частью речи, к которой оно относится, а такжеграмматической формой.

По возможности лексической сочетаемости значения слов делятся на свободные и несвободные . Первые имеют в своей основе лишь предметно-логические связи слов. Например, слово пить сочетается со словами, обозначающими жидкости (вода, молоко, чай, лимонад и т. п.), но не может сочетаться с такими словами, как камень, красота, бег, ночь . Сочетаемость слов регулируется предметной совместимостью (или несовместимостью) обозначаемых ими понятий. Таким образом, "свобода" сочетаемости слов, обладающих несвязанными значениями, относительна. Несвободные значения слов характеризуются ограниченными возможностями лексической сочетаемости, которая в этом случае определяется и предметно-логическими, и собственно языковыми факторами. Например, слово одержать сочетается со словами победа, верх , но не сочетается со словом поражение . Можно сказать потупить голову (взгляд, глаза, очи ), но нельзя - "потупить руку " (ногу, портфель ). Несвободные значения, в свою очередь, делятся на фразеологически связанные и синтаксически обусловленные . Первые реализуются только в устойчивых (фразеологических) сочетаниях: заклятый враг, закадычный друг (нельзя поменять местами элементы этих словосочетаний). Синтаксически обусловленные значения слова реализуются только в том случае, если оно выполняет в предложении необычную для себя синтаксическую функцию. Так, слова бревно, дуб, шляпа , выступая в роли именной части составного сказуемого, получают значения "тупой человек "; "тупой, нечуткий человек "; "вялый, безынициативный человек, растяпа ". В. В. Виноградов, впервые выделивший такой тип значений, назвал их функционально-синтаксически обусловленными . Эти значения всегда образны и по способу номинации относятся к числу переносных значений. В составе синтаксически обусловленных значений слова выделяют и значения конструктивно ограниченные , то есть такие, которые реализуются лишь в условиях определенной синтаксической конструкции. Например, слово вихрь с прямым значением "порывистое круговое движение ветра" в конструкции с существительным в форме родительного падежа получает образное значение: вихрь событий - "стремительное развитие событий".

Толковые словари

Задача толковых словарей в первую очередь состоит в отражении активной лексики языка определенного периода. В толковых словарях объясняются значение слов и их оттенки, дается грамматическая характеристика слов, приводятся стилистические пометы, даются указания о произношении слов и правописании, а также иллюстрируется употребление слов как в свободных, так и во фразеологических словосочетаниях.

Современные толковые словари:

1. Толковый словарь В.И. Даля в 4 томах (первое издание 1863-66 годы).

2. Толковый словарь русского языка под редакцией Ушакова в четырех томах (1935-1940 годы). Он включает в себя примерно 85000 слов общелитературного языка, слова диалектные, просторечные представлены в незначительном количестве. Словарь отличается подробными стилистическими моментами. Имеем богатый иллюстративный материал.

3. Словарь русского языка Ожегова. Первое издание вышло в 1949 году. Сейчас насчитывает более 20 изданий. Все последующие издания после первого подготовлены редактором Шведовой. Словарь содержит более 80000 слов.

4. Словарь русского литературного языка в 17 томах (другое название - БАС). Издан впервые в 1950-1965 годах. Содержит более 120000 слов. Сообщаются некоторые сведения исторического характера по словообразованию, правописанию, а также приводятся справки об этимологическом составе слов, их происхождении.

5. В 1957-1961 годах выходит Словарь русского языка в 4 томах под редакцией Евгеньевой. Содержит более 90000 слов

Аспектные словари - это словари, которые представляют слова под одним определенным углом зрения.

К аспектным словарям относят словари синонимов, антонимов, омонимов, паронимов, грамматические словари, словообразовательные словари, морфемные словари, этимологические словари, частотные словари, обратные словари. В составе аспектных выделяется тип ортологических словарей , т.е. словарей, предупреждающих ошибки. Это орфоэпические словари, орфографические словари, словари лексических трудностей, словари грамматических трудностей и др.

по объему словари делятся на однотомные (Ожегов) имноготомные (Словарь Ушакова, Словарь синонимов русского языка под ред. Евгеньевой).

по целям применения словари делятся на общие , которые предназначены для всех носителей языка, и учебные , которые используются с целью обучения в школах (Жуков "Школьный фразеологический словарь", Зимина "Учебный словарь синонимов русского языка").

по нормативности выделяют нормированные словари, которые учитывают нормы литературного языка (к ним принадлежат все современные толковые словари, т.е. преобладает общелитературная лексика) и ненормированные - это словари-справочники (Даль, Никитина "Большой русский словарь жаргона", Быков "Русская феня", "Словарь русского мата" и др.).

Идеографи́ческий (семанти́ческий) слова́рь - словарь, в котором статьи упорядочены не по алфавиту, как обычно, а по смыслу (лексическому значениюзаглавного слова или фразы). Если алфавитный словарь служит для того, чтобы узнать что-то о данном слове, то идеографический словарь служит для того, чтобы узнать что-то о данном смысле - например, какими словами можно выразить данное значение.

Несмотря на множество выдвинутых идей, до сих пор идеографические словари в чистом виде мало распространены. Чаще всего используется смешанное упорядочение - и по значению, и по алфавиту (например, внутри каждой категории Википедии используется алфавитное упорядочивание). Смешанное упорядочивание используется также в тематических словарях , где слова распределены по темам, но в пределах каждой темы они расположены по алфавиту.

Некоторым приближением к идеографическому словарю являются также словари синонимов и антонимов (тезаурусы).

Исторически подобные словари предшествовали алфавитным - древнейшие словари представляли собой списки слов, сгруппированные по темам.

Лексическая система современного русского языка возникла не сразу. Процесс её формирования был весьма длительным и сложным.

В русском языке постоянно появляются новые слова, но в нём немало и таких, история которых восходит к далёкому прошлому. Эти древние слова являются частью современного словаря как группы исконной лексики русского языка.

Выделяют следующие генетические группы слов исконной лексики русского языка (исконно русской лексики):

 1) Индоевропейская лексика (индоевропеи´змы ) – слова, сохранившиеся в современном русском языке с эпохи индоевропейской общности (2-е тысячелетие до н.э.) и имеющие, как правило, соответствия в других индоевропейских языках:

– термины родства (мать, отец, сын, дочь) ;

– животные (овца, мышь, волк, свинья);

 2) Общеславянская лексика (общеславяни´змы ) – слова, существование которых восходит к эпохе общеславянского языка (до VI в.). К ним относятся:

– названия частей человеческого тела (око, сердце, борода );

– названия животных (петух, соловей, конь, лань );

– названия явлений природы и отрезков времени (весна, вечер, зима );

– названия растений (дерево, ветка, дуб, липа );

– названия цветов (белый, чёрный, русый );

– названия поселений, построек, орудий труда и т.п. (дом, сени, пол, кров );

– названия чувственных ощущений (тёплый, кислый, чёрствый );

 3) Восточнославянская (древнерусская) лексика (восточнославяни´змы,древнеруси´змы ) – слова, появившиеся в русском языке в период расселения славян в Восточной Европе (VI–IX вв.), а также в период образования древнерусского языка (IX–XIV вв.);

 4) Собственно русская лексика (руси´змы ) – слова, появившиеся в языке великорусской народности (XIV–XVII вв.) и национальном русском языке (с середины XVII в. по настоящее время).

 Наряду с исконной лексикой в русском языке выделяют группы слов, в разное время заимствованных из других языков.

 Заимствованием называют переход элементов одного языка в другой как результат языковых контактов, взаимодействия языков. Заимствованные слова осваиваются заимствующим языком, приспосабливаясь к его особенностям. В ходе этого приспособления они усваиваются настолько, что их иноязычное происхождение может совершенно не ощущаться и обнаруживается лишь этимологами. Например: ватага, очаг, башмак, казак (тюрк.). В отличие от полностью ассимилированных (усвоенных) слов иностранные слова сохраняют следы иноязычного происхождения в виде своеобразных звуковых, орфографических и грамматических особенностей. Зачастую иностранные слова обозначают малоупотребительные, специальные, а также свойственные чужим странам и народам понятия. Например: кимоно – японское мужское и женское платье в виде халата, гуайява – плодовое растение из тропической Америки.

Заимствованная лексика

Славянские заимствования принято делить на старославянизмы и славянизмы.

Старославянские заимствования (старославяни´змы ) получили широкое распространение на Руси после принятия христианства, в конце Х в. Они пришли из близкородственного старославянского языка, который длительное время использовался в ряде славянских государств в качестве литературного письменного языка, употребляемого для перевода греческих богослужебных книг. В его южнославянскую основу органично вошли элементы из западно- и восточнославянских языков, греческого языка. С самого начала этот язык применялся прежде всего в качестве языка церкви (поэтому его иногда называют церковнославянским или древнецерковноболгарским). Из старославянского языка в русский пришли, например, церковные термины (священник, крест, жезл, жертва и др.), многие слова, обозначающие абстрактные понятия (власть, благодать, согласие, бедствие, добродетель и др.).

В русском языке есть славяни´змы – слова, заимствованные в разное время из славянских языков: белорусского (белоруси´змы ), украинского (украини´змы ), польского (полони´змы ) и др. Например: борщ (укр.), галушки (укр.), вареники (укр.), кофта (польск.), местечко (польск.), вензель (польск.), бекеша (венг.),хутор (венг.).

Начиная с древнейших времён, через языковые контакты на бытовой, экономической, политической, культурной почве в русский язык входили также заимствованные элементы из неродственный языков.

Существует несколько классификаций иноязычных заимствований.

В зависимости от степени освоения иноязычных слов, их структуры и особенностей функционирования выделяются заимствованные слова, экзотизмы и варваризмы.

Заи´мствованные слова´ – слова, которые полностью (графически, фонетически (орфоэпически), семантически, словообразовательно, морфологически, синтаксически) ассимилировались в языке-преемнике.

В зависимости от структуры выделяют три группы заимствованных слов:

1) слова, структурно совпадающие с иноязычными образцами. Например: юниор (фр. junior ), анаконда (исп. anaconda ), дартс (англ. darts );

2) слова, морфологически оформленные аффиксами языка-преемника. Например: танкет-к-а (фр. tankette ), кибит-к-а (тат. kibit );

3) слова, в которых часть иноязычного слова заменена русским элементом. Например: шорт-ы (short-s ; русское окончание множественного числа -ы замещает английский показатель множественного числа -s ).

Экзоти´змы – слова, являющиеся национальными названиями предметов быта, обрядов, обычаев того или иного народа, страны. Эти слова уникальны и не имеют синонимов в языке-преемнике. Например: кеб – одноконный экипаж в Англии; ге´йша – в Японии: женщина, обученная музыке, танцам, умению вести светскую беседу и приглашаемая на роль гостеприимной хозяйки на приёмы, банкеты и т.д.; дехка´нин – в Ср. Азии и в Иране: крестьянин.

Варвари´змы (иноязычные вкрапления) – слова, словосочетания и предложения, находящиеся в чужом языковом окружении, не освоенные или плохо освоенные языком-преемником и передающиеся в языке-преемнике средствами языка-источника. Например: NB (nota bene ) – «обрати внимание»,happy end – «счастливый конец».

Особую группу составляют интернационали´змы – слова, представленные в различных, причём не ближайшие родственных языках (ассоциация ,бюрократия и т.п.)

Словарный состав языка изменяется непрерывно и обновляется гораздо быстрее, чем другие структурные ярусы языка. Это понятно, потому что словарный состав языка, непосредственно отражая в языке действительность с ее переменами, обязан включать новые слова для обозначения новых вещей, явлений, процессов и отстранять в запас старые. Этот процесс всегда является фактом развития лексики языка, ее пополнения и стилистической дифференциации, что обогащает выразительные средства языка. Иначе говоря, при изменении словарного состава прирост его всегда превышает убыль.

Работа над стилем произведения – это прежде всего работа над его лексикой, так как слово является основой для понимания речи. Неясность речи есть неизменный признак неясности мысли, утверждал Л. Н. Толстой. Шутя, писатель заметил: "Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает 100 ударов розог" .

Стилистический подход к изучению лексики выдвигает в качестве важнейшей проблему выбора слова для наиболее точного выражения мысли. Правильное употребление слов представляет собой не только достоинство стиля, но и необходимое условие информативной ценности произведения, действенности его содержания. Неправильный выбор слова искажает смысл высказывания, порождая не только лексические, но и логические ошибки в речи.

Слова следует употреблять в строгом соответствии с их семантикой , т.е. значением. Каждое знаменательное слово имеет лексическое значение, называя явления и предметы действительности, которым в нашем сознании соответствуют определенные понятия. При четком изложении мысли используемые авторами слова полностью соответствуют своему предметно-логическому значению.

Определение понятия

В. Г. Белинский писал: "Каждое слово в поэтическом произведении должно до того исчерпывать все значение требуемого мыслию целого произведения, чтоб видно было, что нет в языке другого слова, которое тут могло бы заменить его" .

Поиск единственно необходимого в тексте слова требует от писателя напряжения творческих сил и неустанного труда. Этот труд порой отражен в рукописях, позволяющих нам ознакомиться с лексическими заменами, которые сделал автор, шлифуя стиль произведения. Например, в черновике повести А. С. Пушкина "Дубровский" находим такую правку: Члены (суда) встретили его (Троекурова) с изъявлениями глубокого уважения [глубокой преданности; глубокого подобострастия ] – последнее слово наиболее выразительно охарактеризовало поведение подкупленных Троекуровым чиновников, и писатель оставил его в тексте.

Скрупулезно работали над своими рукописями Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, И. А. Гончаров, А. П. Чехов, И. А. Бунин, А. И. Куприн и другие русские писатели. Поиск нужного слова отражает их авторедактирование. Интересно сравнить первоначальный и окончательный варианты некоторых текстов наших классиков. Приведем примеры из повести Н. В. Гоголя "Тарас Бульба":

Стремление найти точные слова побуждает писателей править текст, сопоставляя возможные варианты выражения мысли. Например, у Н. А. Некрасова находим такую стилистическую правку в описании сцены "у парадного подъезда", которая так поразила поэта, сочинившего впоследствии известное стихотворение: Делать нечего , [пошли, айда, направились, потянулись ] завернули в кабак . Как видим, автору нелегко было подобрать глагол движения, передавший настроение обиженных крестьян.

Стилистическая правка писателей в рукописи отражает последний этан работы над текстом, а какой труд предшествовал этому, сколько черновиков было написано и потом уничтожено, сколько раз автор произносил "про себя" ту или иную фразу, прежде чем записать ее на бумаге, можно только догадываться.

А. П. Чехов так отзывался о своей работе: "...я занят, занят по горло: пишу и зачеркиваю, пишу и зачеркиваю" . Брату он советовал: "Надо люто марать", – замечая: "...я не хочу признавать рассказов без помарок" . Упрекая одного из молодых писателей в небрежности, Чехов напоминал: "Рукописи всех настоящих мастеров испачканы, перечеркнуты вдоль и поперек, потерты и покрыты латками, в свою очередь перечеркнутыми и изгаженными". И рекомендовал работать так: "Надо рассказ писать 5-6 дней и думать о нем все время... Надо, чтобы каждая фраза, прежде чем лечь на бумагу, пролежала в мозгу дня два..." Этот огромный труд писателя над словом скрыт от нас, потому что мы видим уже готовое произведение. Исследователь же, сравнивая черновики и беловой вариант, сопоставляя различные редакции произведений, отчасти проникает в творческую лабораторию писателя и по лексическим заменам может судить о том, как он трудился над словом.

Много лексических замен сделал А. И. Куприн, работая над статьей "Памяти Чехова". Вот примеры более точного выбора слов в процессе стилистической правки рукописи самим писателем :

Интересна правка М. Горького в романе "Мать":

Обычно писатели в процессе редактирования сами устраняют лексические ошибки. Стилистическую правку рукописи может выполнять и редактор. Авторы, для которых литературный труд – занятие непривычное, нуждаются в помощи редактора, хотя литературное редактирование текста и не является обязательным условием его публикации.

В процессе литературного редактирования рукописи редактору часто приходится отмечать ошибки в словоупотреблении. Неправильный выбор слова делает речь неточной, а порой искажает смысл высказывания: Погода сопутствовала хорошему отдыху (вместо благоприятствовала ); У куниц скоро появится наследство (вместо потомство ); Я хочу продолжить семейную династию и потому решил стать офицером (вместо традицию ). В таких случаях говорят об использовании слова без учета его семантики. Подобные лексические ошибки возникают в результате стилистической небрежности автора, невнимательного отношения к слову или плохого знания языка. Например, в газетной статье читаем: Новые железные дороги возникнут в трудных для освоения районах. Слово возникнуть означает "появиться, начаться, образоваться, зародиться", оно не подходит для наименования действия, которое требует значительных усилий. Возникнуть могут подозрение, тревога, сомнение (состояния самопроизвольные), возникают трудности, препятствия... Железные дороги не могут возникнуть – их прокладывают люди.

Употребление слов без учета их семантики меняет значение высказывания, ср.: Начало 1992 года было отмечено ухудшением климатических условий – метелями, резким понижением температуры. Автор имел в виду, конечно, погодные условия (плохую погоду), климат не мог измениться за один год.

При чтении рукописи редактору приходится взвешивать каждое слово, устраняя подобные ошибки. Стилистическая правка в таких случаях часто сводится к простой лексической замене:

Добиваясь точности и ясности, иногда приходится прибегать к более сложным видам правки, обновляя лексический состав предложения, изменяя формулировки, перестраивая конструкцию. Вот примеры такой стилистической правки:

Употребление слов без учета их семантики может стать причиной алогичности и даже абсурдности высказывания. Например, в одном очерке было написано: И стоят наши дальневосточные березки в своем подвенечном саване (автор перепутал саван и фату ). Такие ошибки могут возникать под влиянием ложных ассоциаций. Абитуриент на вступительном экзамене в вуз написал в сочинении: Я знаю, что еще живы предки А. С. Пушкина (конечно, имелись в виду потомки поэта). Абсурдность высказывания в подобных случаях придает фразе комическое звучание.

Неточность словоупотребления объясняется не только низкой речевой культурой автора. Иногда сознательно не употребляют то или иное слово, чтобы завуалировать отрицательный смысл высказывания, например, пишут фантазирует вместо врет или принимал подарки вместо брал взятки и т.д. Вспомним эпизод из рассказа А. И. Куприна "Дознание":

– Спроси его, взял он у Есипаки голенища? – Подпоручик опять убедился 8 своей неопытности и малодушии, потому что из какого-то стыдливого и деликатного чувства не мог выговорить настоящее слово "украл".

Слова и выражения, смягчающие грубый смысл речи, называются эвфемизмами (от греч. ей – "хорошо", phimi – "говорю"). Эвфемистичность речи нередко объясняется стремлением автора притупить критическую остроту высказывания при описании негативных явлений жизни. Так, в местной газете корреспондент сообщал: Правление колхоза уделяло мало внимания охране общественной собственности , однако следовало бы признать: Правление колхоза безответственно отнеслось к охране общественной собственности (или: закрывало глаза на расхищение общественной собственности ). Неточность речи в подобных случаях обусловлена экстралингвистически.

Неправильный выбор слова может стать причиной различных речевых ошибок. В частности, из-за неточного словоупотребления может возникнуть анахронизм (нарушение хронологической точности при употреблении слов, связанных с определенной исторической эпохой); ср., например: В Древнем Риме недовольные законами плебеи устраивали митинги (слово митинг появилось значительно позднее, причем в Англии); В XVIII веке в Ленинграде было закрыто несколько типографий (название города на Неве, которое употребил автор, нс было известно в XVIII в., следовало написать: в Петербурге

© Н.Д. Федяева, 2009

ДИСКУССИИ

УДК 81.37 ББК 80/84

НОРМА В КРУГУ СЕМАНТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

РУССКОГО ЯЗЫКА

Н.Д. Федяева

В статье рассматривается взаимодействие семантической категории нормы с категориями градуальное™, интенсивности, оценки. Основная цель исследования - выявить значение нормы для каждой категории.

Отправной точкой для определения специфики «нормы» являются, по-видимому, семантические категории качества и количества, в основе которых лежат соответствующие онтологические категории. Понятие нормы важно для категорий качества и количества как в отдельности, так и в синтезе. Первый аспект выглядит следующим образом. Норма лежит в основе определения качества, которое осуществляется с опорой на стандарт - «общие для говорящего и слушающего усредненные представления о данном классе» . Соотношение с нормой позволяет также решить вопрос о наличии количественных отношений, в основе которых «лежит сравнение вещей, принимаемых за относительно однородные, одноименные, то есть сравнимые» [там же, с. 163].

1) констатируется качественно-количественный характер категорий;

2) называются основные компоненты семантики категорий: субъект, объект, мерный признак, основание;

3) устанавливается статус нормы как ориентира, основания градуирования/интенсификации, соотнесение с которым определяет степень проявления признака в конкретном объекте;

4) определяется суть нормативных представлений как коллективно-субъективных представлений о нейтральном, стереотипном, стандартном проявлении качества, являющихся результатом типизирующей, абстрагирующей деятельности сознания;

5) осуществляется описание категорий в виде шкал, на которых функцию точки отсчета выполняет норма.

При несомненном сходстве описаний различается определение статуса категорий. Так,

по Ю.Л. Воротникову , градуальность - семантическая категория, а в работе И.И. Ту-ранского она названа понятийной категорией, реализуемой в системе языка через категорию интенсивности, отражающую возможность различной проявленности признака по отношению к точке отсчета - норме. Описание градуальности как семантической категории русского языка реализовано в работах С.М. Колесниковой ; определение интенсивности как семантической категории, основанной на понятии градации количества, принимается, например, С.В. Маклаковой и т. д.

Разведение понятий «градуальность» и «интенсивность» может быть осуществлено, как нам кажется, на основе противопоставления объективного и субъективного компонентов семантики соответствующих категорий. Внимание к объективному компоненту выявляет сущность и свойства самого объекта, к субъективному - особенности воспринимающего субъекта. Эта оппозиция нашла отражение в работе И.И. Туранского. Исследователь предлагает различать интенсивность как:

1) восприятие явлений как объективных данностей и объективную оценку, сопровождающую это восприятие, 2) субъективное восприятие и субъективную оценку, являющиеся отражением экспансивности речевого темперамента языковой личности . Очевидно, что в обоих случаях в основе лежат представления носителей языка о возможности качества быть выраженным в разной степени, однако акценты расставлены по-разному. В связи с этим видится следующее терминологическое решение: для обозначения семантической категории, представляющей собой языковую интерпретацию неразрывного онтологического единства качества и количества, использовать термин «градуальность», а термином «интенсивность» называть категорию экспрессивностилистического характера, на первый план выдвигающую фигуру говорящего субъекта. Понимаемая таким образом интенсивность -составляющая оценки, суть которой заключается в приписывании предмету речи признак положительного или отрицательного ценностного отношения к нему субъекта .

Все сказанное обосновывает рассмотрение категории нормы в связи с 1) качественноколичественной категорией градуальности, ос-

нованной на представлении о количественной неоднородности качества, и 2) субъективнообъективной категорией оценки, выражающей отношение говорящего к предмету речи-мысли. При этом анализ взаимодействия категорий градуальности и оценки в свою очередь дает основания судить об их генетической близости, которая подтверждается следующим:

1) значимостью бинарного противопоставления, которое выступает как структурный принцип организации семантического пространства измеряемого/оценочного качества;

2) представлениями о возможностях различной степени проявления признака, в том числе ценностного признака отношения к объекту;

3) возможностью представить семантическое пространство в виде динамической шкалы (шкалы оценок), отражающей свойство признака убывать, нарастать, существовать в различных проявлениях;

4) субъективно-объективным характером полученной шкалы: градуирующий/оценивающий субъект опирается на свое отношение к объекту и на существующий оценочный стереотип, объект в свою очередь сочетает в себе и объективные, и субъективные признаки;

5) значимостью понятия нормы: при градуировании/оценке субъект соотносит реальные признаки объекта с нормой для данного класса.

Итак, названные выше категории - гра-дуальность, интенсивность, оценка - имеют генетическую общность. Первичной является качественно-количественная категория гра-дуальности, которую мы, вслед за Ю.Л. Воротниковым, понимаем следующим образом: это семантическая категория, отражающая способность качественного признака выступать в данном носителе в той или иной степени проявления относительно другого носителя или относительно нормы этого признака, а также находиться в состоянии перехода от одной степени проявления к другой . Категории интенсивности и оценки являются производными от категории градуальности: они также базируются на представлении о мерности бытия, но отражают уже не столько объективные свойства явлений, сколько отношение воспринимающего субъекта к этим явлениям. Рассматривая соотношение «нормы» с основными категориями, мы выявили,

в частности, линии взаимодействия «качество - количество - норма» и «субъект -объект - норма»; очевидно, что те же линии обнаруживаются и при анализе семантических категорий.

Несмотря на близость категорий граду-альности, интенсивности и оценки, значение для них понятия нормы имеет специфику в каждом случае.

Градуальность, норма. Реальные объекты, обладающие набором измеряемых признаков, воспринимаются человеком посредством органов чувств, далее сознание осуществляет сопоставление воспринятого с представлениями о размерных характеристиках класса, к которому относится объект, и «выносит вердикт» относительно степени проявления какого-либо признака. В сознании воспринимающего субъекта оказываются закрепленными представления как о принципиальной мерности, неоднородности качеств, так и о существовании некой нормы, через соотнесение с которой можно установить степень проявления признака реального объекта.

Многообразные количественные проявления качества можно упорядочить посредством модели шкалы. Шкала градации представляет собой градуированное семантическое пространство признака, ограниченное с обеих сторон его возможными полярными реализациями. Эта шкала отражает способность качества изменять свои количественные характеристики при сохранении неразрывной связи противоположностей, то есть при сохранении качественного тождества. В середине шкалы проходит так называемая ось симметрии, соответствующая усредненной реализации признака и свидетельствующая о балансе сем «больше/меньше» (о шкале градации см.: ).

Норма, или нулевая степень измерения, выполняет в данном случае классифицирующую функцию, определяя степень проявления признака, задавая образец, стандарт и формируя модель качества . Учитывая ведущую роль нормы в шкалообразовании, можно заключить, что градуальная семантика всегда включает признак отношения к норме.

С феноменом нормы связаны факторы, усложняющие шкалу градации, а именно:

1. Разнообразие объектов, обладающих одним качеством. В действительности шка-

ла одного качества, например длины, должна быть представлена множеством шкал, промеряющих длину объектов разных классов: веревок, дорог, волос и др. Разумеется, для каждого класса существует своя норма, организующая видовую шкалу. Заметим, что сами нормы также существенно различаются, представляя собой то среднее арифметическое, то некий прототип-ориентир и проч. Выбор же нормы определяется, по-видимому, упомянутой выше способностью человека быть измерительным прибором. Эта способность обусловливает «человеческий» характер многих норм: норма устанавливается относительно человека, параметры которого во многих случаях являются естественной нормой градации . Таким образом, одно качество может быть представлено множеством шкал со своими нормами, при этом норма выступает не только фактором, организующим каждую шкалу, но и фактором, объединяющим множество шкал: будучи антропоцен-тричной, норма оказывается «в известной мере абсолютной» [там же, с. 193].

2. Организация отдельных участков шкалы. Графическое представление шкалы может стать источником заблуждений о реальном устройстве семантического пространства признака. Так, можно предположить, что на шкале градации есть только одна точка нормы (в месте пересечения с осью симметрии), что участки шкалы (в том числе участок нормы) -это именно точки, то есть своеобразные атомы, неделимые далее проявления качества. Такие предположения не вполне корректны. Действительно, норма является для шкалы градации основным организующим фактором, однако речь должна вестись не об одной норме, а о целом комплексе. Примем за основу утверждение Н.Д. Арутюновой о том, что каждая точка на шкале имеет свойство растяжимой точечности, то есть должна быть представлена как особая зона, локализованная на определенном пространстве шкалы. В таком случае каждый участок также является градуированным пространством со своей нормой. Иными словами, свою норму имеет не только шкала целиком, но и отдельные ее участки, в том числе полюса: «Качественные слова в большинстве своем не просто называют качество, но и указывают на степень отклонения

от средней нормы. Сами же эти отклонения тоже обычно бывают нормативными» . Следовательно, можно говорить о некой центральной норме и о множестве норм отдельных участков шкалы. Последние в свою очередь представляют собой частные минишкалы градации, организованные по тому же принципу, что и базовая шкала.

Таким образом, на семантическом пространстве признака наблюдаются две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, имеет место своеобразная полинормативность: качество представлено частными разновидностями с видовыми нормами, а участки шкалы градации, как и целое, являются градуированными, каждый относительно своей нормы. С другой стороны, имеет место тенденция к мононормативности: антропоцен-тричность картины мира делает параметры человека практически абсолютной нормой, которая и формирует базовую шкалу градации. В целом «отношение качественного признака к норме - универсальный семантический признак градуальности» .

Категории нормы и градуальности находятся друг с другом в отношениях взаимообусловленности. Значение нормы как фактора, формирующего шкалу градации, было рассмотрено выше, другой аспект - градуирование самой нормы. Норма может быть представлена как точка только на шкалах градации простейшего типа, например 36,6° на градуснике. Однако в большинстве случаев, как и другим значениям на шкале, норме отводится определенное градуированное пространство. Это пространство занято явлениями, которые в целом можно счесть нормальными, но которые, однако, обладают различными количественными характеристиками. Так, русский язык позволяет говорящим обозначить разную степень нормальности, охарактеризовав объект как почти, не вполне, вполне, совершенно, абсолютно, более чем и т. п. нормальный. Представление нормы как градуированного пространства соотносится с ее пониманием как диапазона допустимых отклонений, не сопровождающихся значительными количественными изменениями.

Итак, в сознании человека представления о степени проявления того или иного признака формируются в результате соотнесения

с нормой, в свою очередь представления о норме включают такой компонент, как возможность градуирования.

Интенсивность, норма. В семантике интенсивности пересекаются парные понятия «качество - количество», «субъект - объект»: это своеобразная авторская интерпретация, субъективное видение мерных качеств объекта. Исследования категории интенсивности сосредоточены на описании единиц с выраженной интенсивностью, однако их обнаружение и семантический анализ не были бы возможны без обращения к понятию нормы, представляющему нейтральную, нулевую интенсивность.

В исследованиях интенсивности также используется модель шкалы, на которой существует зона, соответствующая коллективно-субъективным представлениям о нейтральном, исходном, обычном , иными словами, о норме. Значение нормы может быть вербализовано через определитель «в меру» , единицы же с семантикой выраженной интенсивности называют такие характеристики объекта, которые, по мысли говорящего, этой мере не соответствуют. Представления о норме являются для шкалы интенсивности основным организующим началом, точкой отсчета, так как в каждом случае устанавливается оппозиция с типовым значением «норма - не-норма». Обязательность нормы, ее функция быть точкой отсчета подтверждается следующим фактом: реальные языковые единицы далеко не всегда представляют все шаги по шкале интенсивности, однако минимум - две лексемы со значением нормы и не-нормы - обычно имеет место.

Симметрия идеальной шкалы интенсивности не соответствует реальному положению дел. Исследователи отмечают, что, во-первых, в реальном языке единицы со значением усиления интенсивности представлены в большем количестве, чем единицы, называющие ослабление признака. На материале говоров Среднего Приобья Е.В. Бельская приводит следующее соотношение: 96,5 % диалектных интенсивных единиц указывает на превышение нормы и только 3,5 % - недостижение . В связи с этим на шкале, заполненной единицами конкретного языка, зона нормы оказывается сдвинутой к основанию . Во-вторых, несмотря на возможность бесконечного

числа шагов по шкале, лексические ряды интенсивности обычно состоят не более чем из трех компонентов. В диалектах, например, наиболее частотны следующие ситуации:

1) норма - усиление первого шага: окунь - окунище;

2) норма - усиление первого шага - усиление второго шага: (о дожде) идти - хлестать - хлобыстать;

3) ослабление первого шага - норма -усиление второго шага: горьковатый - горький - горьчущий .

Используя понятия шага, можно констатировать, что традиционно специальное словесное выражение получают степени проявления признака, относительно близкие к норме. Такое положение дел обусловлено следующими особенностями нормативных представлений. Известно, что последние характеризуются расплывчатостью, доходящей до полной неосознанности (см., например: ). Между тем само существование этих представлений - реальность нашего сознания, без которой человек не смог бы осуществлять классификационную и оценочную деятельность. Именно в сравнении с нормой оказываются очевидными качественноколичественные особенности объекта, потому наиболее естественной и генетически первичной является оценка по принципу «норма -не-норма». Разнообразные случаи несоответствия норме с большими трудностями подвергаются упорядочению, так как лишены специального ориентира. Таким образом, обязательное наличие единицы со значением нормы и вербализация шагов, соответствующих первичному отклонению от нормы, - очередное свидетельство базового значения нормы для осознания степени проявления признака.

Итак, шкала интенсивности образуется вокруг нормы, которая противопоставлена другим точкам шкалы по характеристике «в меру - не в меру». Выбор слова из комплекса интенсивной лексики осуществляется говорящим на основе его представлений о степени несоответствия норме.

Оценка, норма. В самом общем виде оценка - это выражение человеком своего отношения к предмету . Как следствие, тремя наиболее очевидными компонентами содержания оценки являются оценива-

ющий субъект, оцениваемый объект, характер оценки . Разнообразие оценочных ситуаций позволяет говорить о различных субъектах оценки (один человек, группа, социум) и о бесконечном многообразии ее объектов. Действительно, восприятие мира человеком таково, что в фокус оценочной деятельности может попасть практически любой объект и любое свойство объекта. Одно из важнейших свойств оценки - сочетание субъективного (отношение субъекта к объекту) и объективного (свойства объекта) компонентов, причем даже доминирование одного из компонентов не означает полного отсутствия второго. Субъект, оценивая предметы, опирается на: 1) свое отношение, 2) стереотипные представления об объекте и шкале градации, на которой расположен оцениваемый признак. В свою очередь объект сочетает субъективные (отношение субъекта) и объективные (не зависящие от воспринимаемого) признаки . Добавим, что в виде шкалы градации можно представить не только пространство признака объекта, но и пространство отношения субъекта, каждое из которых градуировано. Таким образом, для семантики оценки остается актуальной модель шкалы градации, а следовательно, очевидна значимость нормативных представлений, формирующих эту шкалу. Норма как представление о некотором стандарте, образце для данного класса является четвертым обязательным компонентом оценочной семантики - основанием оценки.

Для результата оценочной деятельности значение имеет природа представлений о стандарте, которые могут быть частью как индивидуальной картины мира (это вкусы, о которых, как известно, не спорят), так и национальной (это некие социальные стандарты и эталоны, общеодобряемые образцы). Во втором случае результат оценивания обладает высокой степенью предсказуемости и массовости.

Несмотря на значительное сходство шкал градации и оценок, место нормы на них различно. Как уже отмечалось, на шкале градации норма (параметрическая) расположена в средней части, а по обе стороны от нее симметрично возрастает или убывает степень проявления признака. На шкале оценок позиция нормы иная.

Шкала оценок ограничена полюсами, соответствующими противопоставленным оценочным значениям (в общем виде это значения «хорошо - плохо»). В средней части шкалы расположена зона нейтрального , нейтральная полоса , где баланс плюса и минуса дает нулевую оценку. Между полюсами устанавливаются отношения неполной обратимости: плохой - это «лишенный положительных качеств, неудовлетворительный, не удовлетворяющий каким-нибудь требованиям», в то время как хороший - «положительный по своим качествам, вполне удовлетворительный, такой, как следует». Иными словами, плохое определяется через отрицание хорошего, а хорошее -через констатацию положительных качеств. Общим моментом, присутствующим в обеих дефинициях, является указание на некие требования, которым должен удовлетворять объект; эти требования не что иное, как норма. Таким образом, можно предположить, что хороший - «соответствующий норме», плохой - «не соответствующий». Следовательно, полюса противопоставлены друг другу не только как хороший плохому, но и как нормальный ненормальному.

Такое представление, однако, верно для идеализированной (=нормативной) картины мира, в которой наблюдается отождествление понятий доброго и должного, а нормы являют собой идеальные объекты. Применительно к обыденной картине мира уместнее говорить о сближении зоны нормы и положительного полюса, но не об их отождествлении.

Кроме того, значение имеет сфера оценочной деятельности (например, этические нормы - благо, а эстетические могут перерождаться в штампы и клише), а также индивидуальная система ценностей оценивающего субъекта, который может не признавать нормы общества. В таком случае на шкале оценок придется устанавливать позиции для двух норм - индивидуальной и общественной, определяя позицию каждой относительно полюсов.

Итак, норма - основание оценок, тот стандарт, стереотип, на который опирается оценивающий субъект. При этом оценочный знак, присваиваемый самой норме, не является безусловно предсказуемым. Так, характеристика объекта как нормального от лица всего социума в принципе ассоциирует поло-

жительные оценочные смыслы. Такая оценка часто оформляется высказываниями, представляющими оценку как бессубъектную и истинную в реальном мире . С другой стороны, при конфликте оценок между социумом и индивидом возможно и изменение оценки нормы: каждый из субъектов оценивает свою норму положительно, чужую - отрицательно. Следует учесть и категоричность оценки. В случае с нормой можно, видимо, говорить о смягченной оценочности: норма в обыденной картине мира - это почти, но не совсем хорошо, почти, но не совсем плохо. Очевидно, что норма не входит в нейтральную полосу шкалы оценки, а, напротив, всегда каким-то образом оценивается, при этом оценка, как правило, не является аффективной. Думается, что это можно объяснить рациональным характером нормы: это результат сложных ментальных процедур абстрагирования, типизации и т. п., и рациональная основа препятствует чрезмерной эмоциональности.

Таким образом, взаимодействие категорий оценки и нормы очевидно. Сам процесс оценивания и его языковая интерпретация невозможны без ориентира, каковым является норма, при этом сама норма может выступать как объект оценочной деятельности.

Выше были рассмотрены линии взаимодействия категории нормы и категорий гра-дуальности, интенсивности и оценки. Обобщим сказанное.

1. Семантическая категория градуально-сти представляет собой языковую интерпретацию неразрывного единства онтологических категорий качества и количества. Градуальный фрагмент картины мира включает практически бесконечное множество объектов, обладающих мерными свойствами. Для определения степени проявления признака в конкретном объекте необходимо иметь представление о норме для данного качества объекта определенного класса. Таким образом, норма является основой градуирования, фактором, формирующим шкалу градации.

2. Категория градуальности является основанием категорий интенсивности и оценки, каждая из которых основывается на представлениях о мерности качеств и отношений. «По наследству» от генетически первичной категории «интенсивности» и «оценки» передается

качественно-количественный характер, градуируемое семантическое пространство и функция нормы как классифицирующего понятия.

3. Во взаимодействии с категориями градуальности и оценки норма выступает не только основанием градуирования/оценивания, но и объектом этих действий. Так, при градуировании выявляются разные степени нормальности, при оценивании норма сама становится средоточием оценочных смыслов. Категории интенсивности, по-видимому, такая взаимообусловленность не свойственна: семантика категории предопределяет внимание к разнообразным отклонениям от нормы, последняя же используется только как ориентир для выявления ненормального.

4. Категории градуальности, интенсивности, оценки имеют субъективно-объективный характер. Норма, определенная как социально одобренная мера, отражает эту двойственность. Мера - свойство объекта - осознается субъектом-социумом и культивируется; для каждого конкретного человека такая норма воспринимается как нечто само собой разумеющееся, то есть объективно данное. В то же время вопрос о соответствии/несоответствии норме лежит в поле оценочной деятельности человека, воспринимающего объекты окружающей действительности сквозь призму собственного отношения к миру.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

Приобья: дис. ... канд. филол. наук / Е. А. Бельская. - Томск, 2001. - 270 с.

3. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. - М. : Наука, 1985. - 228 с.

4. Воротников, Ю. Л. Функционально-грамматическая сфера градационности признака в современном русском языке: дис. ... канд. филол. наук / Ю. Л. Воротников. - М., 1987. - 214 с.

6. Маклакова, С. В. Системные отношения в сфере языковых единиц со значением интенсивности признака / С. В. Маклакова // Функциональносемантический аспект единиц русского языка. -Таганрог: Изд-во ТРТУ 2001. - С. 35-38.

7. Маркелова, Т. В. Оценка и оценочность / Т. В. Маркелова // Семантическая структура слова и высказывания: межвуз. сб. науч. тр. - М. : Изд-во МГПУ, 1993. - С. 107-115.

8. Пеньковский, А. Б. Очерки по русской семантике / А. Б. Пеньковский. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - 464 с.

10. Поцелуевский, Е. А. Нулевая степень качества / Е. А. Поцелуевский // Проблемы семантики. - М. : Наука, 1974. - С. 233-250.

11. Проблемы функциональной грамматики: Семантическая инвариантность/вариативность. -СПб. : Наука, 2003. - 398 с.

12. Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. - СПб. : Наука, 1996. - 264 с.

14. Шрамм, А. Н. Аспекты семасиологического исследования качественных прилагательных (на материале русского языка) : дис. ... д-ра филол. наук / А. Н. Шрамм. - Калининград, 1981. - 362 с.

STANDARD IN SEMANTIC CATEGORIES OF THE RUSSIAN LANGAUGE

In this article the interaction of the semantic category «standard» and the categories «gradation», «intensity», «appraisal» is considered. The basic objective of this study is to reveal the standard’s signification for each categories.

Key words: semantic category, standard, gradation, intensity, appraisal.

Люди, хорошо знающие язык, умеют видеть смысловое тождество внешне различных предложений (синонимию) и смысловое различие внешне совпадающих предложений (омонимию), а также отличать семантически правильные предложения от семантически неправильных и семантически связные предложения от семантически несвязных (см. Семантика).

Если человеку, хорошо знающему русский язык, дать предложение (1) Черепах погубило внезапное похолодание, он сумеет выразить эту мысль многими другими способами. Например: (2) Черепах погубило внезапное понижение температуры воздуха, (3) Черепахи погибли из-за внезапного похолодания, (4) Гибель черепах была вызвана внезапным похолоданием, (5) Причиной гибели черепах явилось внезапное похолодание.

Как объяснить, что предложения (1) - (5) синонимичны, т. е. обозначают одну и ту же ситуацию? Ведь в них используются совсем разные слова, которые не являются синонимами. Значение, которое в первом предложении выражено одним словом, в других предложениях распадается на несколько частей, причудливо распределенных между двумя, а то и тремя словами. В предложении (1) есть слово похолодание, значение которого выражается в предложении (2) тремя различными словами - понижение, температура и воздух. Слово погубило в предложении (1) выражает, по крайней мере, четыре разных значения: причины (похолодание было причиной смерти), прекращения жизни, прошедшего времени и совершенного вида. В предложении (3) это сложное значение распределено между двумя словами - погибли и из-за. Первое выражает все смыслы, кроме причинного, который передается предлогом из-за. В предложении (4) значения причины и совершенного вида сосредоточены в глаголе вызвать. Идея прекращения жизни выражена существительным гибель, а идея прошедшего времени - словоформой была. В предложении (5) представлено новое перераспределение значений. Словоформа явилась стала носителем значений времени и вида. Идея смерти по-прежнему выражается существительным гибель, а причинное значение получает наиболее «чистое» воплощение в слове причина.

Как же при таких удивительных семантических метаморфозах в предложениях (1) - (5) сохраняется тождество смысла?

Казалось бы, ответ на этот вопрос несложен. При всех перераспределениях элементов смысла между различными словами набор смыслов в предложениях (1) - (5) остается одним и тем же. Но из одних и тех же смысловых деталей можно собрать разные конструкции. Например, из набора смыслов, входящих в предложения (1) - (5), мы могли бы собрать предложение Внезапная гибель черепах привела к похолоданию. Это предложение имеет совсем другой смысл, чем предложения (1) - (5).

Естественно предположить, что смысл целого предложения, как и значение отдельного слова,- это смысловая молекула (см. Семантика), только более крупная. А для смысловой молекулы важен и набор смыслов, и связывающие их отношения подчинения.

Глубокие тождества и различия отношений подчинения между элементами смысловых молекул можно выразить только на специальном языке. Назовем его семантическим. По замыслу он отличается от естественного языка тем, что всякий смысл выражается в нем одним стандартным способом - неизменным набором относительно простых смыслов, связи между которыми тоже раз и навсегда определены. Но как с помощью такого языка можно объяснить тот факт, что совсем разные предложения русского языка имеют один и тот же смысл (синонимичны?). Очень просто: все синонимичные предложения естественного языка переводятся в одно и то же предложение искусственного семантического языка.

В связи с этим и возникает следующая задача семантики - разработка правил перевода предложений с семантического языка на естественный и обратно. Часть таких правил представлена в статье «Семантика». Это толкования различных единиц языка. Однако только этих правил недостаточно. Когда в предложении слова сочетаются друг с другом, их значения сложно взаимодействуют между собой. Семантика должна вскрыть эти взаимодействия и сформулировать их в виде строгих правил. Без этого невозможно объяснить многие случаи омонимии предложений.

Вообще говоря, омонимия предложений имеет несколько источников. Возьмем предложение Мы проехали остановку. Для всякого носителя русского языка оно обозначает две разные ситуации: (а) «Мы покрыли расстояние, равное перегону между двумя остановками»; (б) «Мы миновали то место, где производится посадка и высадка пассажиров». Источник этой неоднозначности - многозначность слов проехать и остановка. При осмыслении (а) проехать понимается как «покрыть расстояние» (Проехали триста километров), а остановка - как «перегон, расстояние». При осмыслении (б) проехать понимается как «миновать» (Ночью проехали Киев), а остановка - как «место посадки и высадки» (На остановке стояли люди)

Предложение Наблюдения над языком маленьких детей очень интересны тоже омонимично Однако на этот раз источником омонимии являются не значения слов, а синтаксические конструкции. Слово дети может быть синтаксически связано с подлежащим, наблюдения детей. Тогда получается смысл: «Языковые наблюдения маленьких детей интересны» С другой стороны, оно может быть синтаксически связано со словом язык Тогда получается смысл: «Чьи-то наблюдения над детским языком интересны».

В обоих случаях нам удалось объяснить происхождение омонимии без выхода за пределы известных нам средств. Имеются, однако, такие случаи омонимии, когда ни первое, ни второе объяснения не годятся. Возьмем предложение (6) Вы не должны ходить туда Оно обозначает либо разрешение («Вам можно не ходить туда»), либо запрет («Вам нельзя ходить туда»). Эта омонимия возникает в результате взаимодействия значений на «субмолекулярном» уровне. Чтобы указать ее источник, нам надо прибегнуть к ряду специальных правил.

Разгадка омонимии - в строении значения слова должен Нет ли какой-нибудь связи между должен, можно и нельзя?

Связь между словами можно и нельзя следующая: нельзя = «не можно». Чуть сложнее связь между должен и нельзя: должен делать (что-либо) = «нельзя не делать (что-либо)».

Попытаемся теперь преобразовать предложение (6) с помощью этих семантических равенств.

Вы не должны ходить туда = (по определению должен) «Вам не нельзя не ходить туда» = (по определению нельзя) «Вам не не можно не ходить туда»

В последнем предложении семантического языка идут подряд два отрицания. Но мы знаем из логики, что два отрицания уничтожают друг друга- они равносильны утверждению. Неверно, что он не пришел = Он пришел. Считается, что этот общий логический закон снятия двойного отрицания действует и в семантическом языке. Применив его, получаем: «Вам не не можно не ходить туда» = Вам можно не ходить туда, и первое осмысление предложения (6) объяснено

Понять, как получается второе осмысление предложения (6), нам помогают некоторые другие факты русского языка. Отрицательная частица не в русском языке синтаксически всегда связана с тем словом, перед которым она стоит. В большинстве случаев она связана со своим соседом справа и по смыслу Например, в предложении Он решил не все задачи контрольной работы частица не стоит перед словом все и именно это слово отрицает «какие-то задачи он решил, а какие-то - нет» Это ситуация нормального отрицания Бывают, однако, случаи, когда не по смыслу связано не со своим правым соседом, а с каким-то другим словом. Рассмотрим, например* предложение Он не решил всех задач контрольной работы. Оно синонимично только что рассмотренному предложению Значит, частица не отрицает в нем не глагол решил, с которым она связана синтаксически, а слово все Ситуация, когда отрицательная частица не связана синтаксически с одним словом, а отрицает другое слово, называется ситуацией смещенного отрицания

Смещение отрицания возможно и в предложении (6) - относительно слова должен Иными словами, частица не, находясь перед словом должен, может быть связана по смыслу с глаголом ходить.

Пользуясь этим правилом, мы можем преобразовать предложение (6) следующим образом- Вы не должны ходить туда = (по правилу смещения отрицания) «Вы должны не ходить туда» = (по определению должен) «Вам нельзя не не ходить туда» = (по правилу снятия двойного отрицания) Вам нельзя ходить туда Таким образом, второе осмысление предложения (6) тоже объяснено - на основании правила смещения отрицания.

Перейдем теперь к правилам установления семантической правильности предложений Необходимо сразу же подчеркнуть, что странные, неправдоподобные или даже абсурдные и противоречивые предложения нельзя считать неправильными с точки зрения языковой семантики Сорок лет назад выражения пакет молока или злектрополотенце показались бы нам дикими, а сегодня они уже никого не удивляют Строки «И месяц алмазной фелукой / К нам выплывет встречей-разлу-кой» (А Ахматова) - содержат логическое противоречие, потому что встреча не может быть разлукой, а разлука - встречей Но в них нет языковой неправильности Естественный язык обладает счастливым свойством - он позволяет свободно творить новые неслыханные смыслы.

Противоречие может считаться не логической, а семантической неправильностью только тогда, когда оно приводит к языковой ошибке Для всякого говорящего по-русски предложения Даже Ваня пришел и Ваня-то пришел вполне правильны, а предложение Даже Ваня-то пришел Неправильно Почему? Ясно, что не просто из-за того, что оно противоречиво (из него следует, что Ваня одновременно и оправдал, и не оправдал чьи-то ожидания).

Чтобы ответить на поставленный вопрос, надо познакомиться с одним относительно недавним открытием семантики. Это - открытие неоднородности, многослойности структуры значения.

Высказывание Ваня пришел фиксирует некий объективный факт, касающийся Вани. Высказывание Даже Ваня пришел уместно лишь тогда, когда кроме Вани пришли другие и когда приход Вани явился некоторой неожиданностью для говорящего. Говорящий считал, что Ваня не придет. Высказывание Ваня-то пришел тоже не простая констатация факта. Оно уместно тогда, когда говорящий не сомневался, что Ваня придет, а обманул его ожидания кто-то другой, не Ваня. Таким образом, частицы даже и -то порождают противоречие: даже выражает сомнение говорящего по поводу какого-то события, -то - его уверенность по тому же самому поводу.

В приведенных толкованиях значений даже и -то есть две части, или слоя. Одна описывает объективную ситуацию, а другая фиксирует мнение говорящего по поводу участника ситуации. Часть толкования, фиксирующая мнение говорящего о предмете речи, называется модальной рамкой.

Теперь можно сформулировать следующий общий закон, который объясняет, в частности, и неправильность предложения Даже Ваня-то пришел. Противоречие в модальных рамках порождает языковую ошибку.

Свойство семантической правильности предложения не надо путать со свойством его семантической связности. Предложение Бабушка обдает теплом сухие отпавшие ветви на плоском куске твердого материала семантически вполне правильно, хотя и не связно (абсурдно по меньшей мере в трех точках). Предложение Бабушка жарит хворост на плите и семантически правильно, и связно. Между этими двумя предложениями имеется интересная связь. Установив ее, мы сумеем уяснить механизм понимания и производства связных предложений.

Большинство слов, входящих во второе предложение, имеют более одного значения. Жарить - значит «изготовлять пищу нагреванием в масле» и «обдавать теплом» (Солнце жарило нещадно). Хворост - значит «сухие отпавшие ветви» и «печенье, изготовленное кипячением в масле». Наконец, плита - значит «плоский кусок твердого материала» (могильные плиты) и «нагревательное устройство для изготовления пищи» (кухонная плита).

Почему же предложение Бабушка жарит хворост на плите нельзя понять в смысле «Бабушка обдает теплом сухие отпавшие ветви на плоском куске твердого материала»? Ведь все необходимое для этого значения у слов есть.

Несвязность приведенного осмысления объясняется тем, что у значений «обдавать теплом», «сухие отпавшие ветви», «плоский кусок твердого материала» нет или почти нет ничего общего. Наоборот, те значения, которые сообщают предложению Бабушка жарит хворост на плите связность, обнаруживают много общих смысловых компонентов.

Выбор именно этих, а не каких-либо других значений слов жарить, хворост и плита обеспечивает максимальную повторяемость смысловых компонентов в пределах предложения. Никакая другая комбинация значений не содержит такого количества смысловых повторов. Закон «максимальной повторяемости смыслов» и есть основной закон, регулирующий понимание предложений носителями языка: они интуитивно выбирают такое осмысление, при котором повторяемость смыслов достигает предела.

Таковы основные типы правил, исследуемых семантикой.