Современные проблемы науки и образования. Национальное рыцарство

Патриотизм русских людей в войне 1812 г. по роману Л.Н. Толстого «Война и мир»

Полумиллионная армия, завоевавшая себе в Европе славу непобедимой, под предводительством крупного полководца Наполеона внезапно обрушилась на русскую землю. Но она натолкнулась на мощное противодействие. Против завоевателей сплоченно встала армия и весь народ, защищавшие до последней капли крови свою Родину, свою независимость.
«В войне 1812 года решался вопрос жизни и смерти Отечества. Для всех русских людей тогда было общее желание – изгнание французов из России и истребление их армии… Цель народа была очистить свою землю от нашествия».

Французы стремительно продвигались вглубь страны от западных ее границ. Жители всех городов и деревень героически отстаивали свою землю. В городе-герое Смоленске при приближении неприятеля начались сильные пожары. Жители бросали все свое имущество, поджигали дома и уходили из города. В романе Толстой показывает одного зажиточного торговца из Смоленска, который раздает товары из своей лавки солдатам. «Тащи все, ребята! Не доставайся дьяволам», - кричал Феропонтов. «Решилась Россея!.. Сам запалю. Решилась» и побежал к своему дому.

После взятия Смоленска наполеоновская армия продвигалась к Москве. Наполеон был твердо уверен своей победе. Но русский народ не сдавался. Крестьяне ни за какие деньги не продавали продукты французской армии. «Карпы и Власы не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его». Чувство патриотизма, охватившее всех русских людей при возникшей опасности, объединило весь народ в единое целое. Сознание правоты своего дела придавало всему народу огромную силу.

По всей стране организовывались партизанские отряды. Старостиха Василиса побила сотни французов, а сельский дьячок возглавил партизанский отряд. На счету отрядов Долохова и Денисова было тоже немало французов. Простой русский крестьянин Тихон Щербатый ловил «мародеров» под Гжатью и был «самым полезным и храбрым человеком» в отряде Денисова.

«Дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие». Такого мужества и стойкости, которые были проявлены русскими солдатами на Бородинском поле, Наполеон не видел во все годы войны и завоеваний. Бойцы знали, что именно здесь решается что-то очень важное, от чего зависит их дальнейшая жизнь. Перед боем солдаты прекратили пить водку, надели чистые рубахи. Лица у всех были напряженные, и в каждой черте этого лица сквозила неумолимая твердость, и глаза как-то странно, неестественно блестели.

Наполеон сидел на складном стульчике и наблюдал за ходом сражения. Впервые за все эти годы победоносного шествия его армии по Европе у него зародилась мысль о поражении. В его голове стремительно проносились все события, которые постигли его при вступлении в Россию. Ему стало жутко. Он все сильнее чувствовал свой провал, который начинался именно здесь, на Бородинском поле. Несмотря на то, что русская армия была почти уничтожена, героизм Кутузова, Багратиона, офицеров и солдат одержал моральную победу над французской армией.

Русской армии пришлось отступить, и Наполеон был у цели своего нашествия. Он стоял на Поклонной горе и ждал делегацию москвичей с ключами Москвы, любуясь прекрасным синим небом и блеском золотых куполов столичных церквей. Но не дождался. «Для русских людей не могло быть вопроса, хорошо или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего… Все население, как один человек, бросая свое имущество, потекло из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства».

Героически вели себя как простые москвичи, так и богатые дворяне. Ростовы оставили все свои дорогие картины, ковры и гобелены, все ценности, и на освободившихся от вещей повозках разместили раненых. Граф Безухов, добродушный и мягкий Пьер, остался в Москве, чтобы защитить столицу и убить Наполеона.

Москва встретила Наполеона страшным огнем пожарищ и пустынными улицами. В Москву вошло войско, которое еще можно было назвать армией, но через пять недель оттуда уходили толпы грязных, оборванных грабителей. Моральный дух армии был подорван и никакими силами нельзя было его поднять. Мудрость и дальновидность великого полководца, отца народа Кутузова, общенародный патриотизм русских людей решил судьбу Наполеона и его армии. Наполеон понял, насколько велики в русском человеке дух независимости и свободы, любовь к своей Родине.

19 июля 1914 г. Германия объявила войну России. Начало первого мирового катаклизма затронуло глубокие струны национального сознания российского народа и пробудило надежды на возможность либерализации власти. На время царский режим получил кредит доверия со стороны общества, тем более что только он и мог организовать отпор врагу. Патриотическая эйфория, вызванная началом войны, охватила значительную часть интеллигенции, студенчества, средних городских слоев, казачества, часть крестьянства и некоторую часть рабочих. Особенно рвалась на фронт идеалистически настроенная молодежь, желавшая пролить кровь за Отечество. Таков был будущий маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, в «шестнадцать мальчишеских лет» ставший героем-пулеметчиком. И другие будущие наши полководцы - солдаты Первой мировой - воевали не хуже: Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский, И.Х. Баграмян, А.В. Горбатов, A.M. Василевский, И.С. Конев, Ф.И. Толбухин...
Да и как могло быть иначе?
Генерал-лейтенант профессор Н.Н. Головин, находясь в эмиграции, издал ряд книг, в которых пытался воссоздать подлинную картину той войны. Давая характеристику патриотического подъема, ярко вспыхнувшего в осенние месяцы 1914 г., он писал: «...Все, кто был свидетелем войны России с Японией, не может не быть пораженным огромным различием в народных настроениях в 1904 г. и в 1914 г.
Первым стимулом, толкавшим все слои населения России на бранный подвиг, являлось сознание, что Германия сама напала на нас. Миролюбивый тон Русского Правительства по отношению к немцам был широко известен, и поэтому нигде не могло зародиться сомнений, подобных тем, какие имели место в Японской войне. Угроза Германии разбудила в народе социальный инстинкт самосохранения.

Другим стимулом борьбы, оказавшимся понятным нашему простолюдину, явилось то, что эта борьба началась из необходимости защищать право на существование единокровного и единоверного Сербского народа. Это чувство отнюдь не представляло собой того «панславинизма», о котором любил упоминать Кайзер Вильгельм, толкая австрийцев на окончательное поглощение сербов. Это было сочувствие к обиженному младшему брату. Веками воспитывалось это чувство в русском народе, который за освобождение славян вел длинный ряд войн с турками. Рассказы рядовых участников в различных походах этой вековой борьбы передавались из поколения в поколение и служили одной из любимых тем для собеседования деревенских политиков. Они приучили к чувству своего рода национального рыцарства. Это чувство защитника обиженных славянских народов нашло свое выражение в слове «братушка», которым наши солдаты окрестили во время освободительных войн болгар и сербов и которое так и перешло в народ. Теперь вместо турок немцы грозили уничтожением сербов - и те же немцы напали на нас. Связь обоих этих актов была совершенно ясна здравому смыслу нашего народа» .
Следует отметить, что попытки идеологически обосновать вступление России в войну начали предприниматься лишь после 19 июля 1914 г. (даты объявления Германией войны России). Пропаганда велась, как и в других странах, с позиций защиты своей земли, российского народа, его коренных интересов и национальных святынь от посягательств других держав. Царь в манифестах от 20 и 26 июля о вступлении России в войну первым обозначил причины и характер участия нашей страны в невиданном дотоле европейском конфликте: защита территории Отечества, его чести, достоинства, положения среди великих держав, а также единокровных и единоверных братьев славян. Именно такие взгляды соответствовали распространенным в цивилизованных странах той эпохи представлениям, согласно которым оскорбление достоинства государства требовало удовлетворения в твердо установленных формах, если же таковое не получено, государство должно объявить войну. Считалось, что, как бы тривиальны ни оказались для него обстоятельства вступления в войну, оно должно напрячь каждый нерв, чтобы сохранить то уважение, которого заслуживает, находясь в системе других государств .
Уже тот факт, что Германия первой объявила войну России, способствовал формированию в массовом сознании установок ее восприятия как войны справедливой, оборонительной, направленной на отражение германской агрессии. Преобладавшее в народе патриотическое настроение рельефно выражали две фразы, получившие в то время широкое хождение: «Ежели немец прет, то как же не защищаться?» и «Нам чужого не надо, но и своего не отдадим» .
Именно этим настроением, а также тревогой за судьбу Родины был обусловлен патриотический подъем, захвативший в первые дни войны практически все слои российского общества. В городах, рабочих поселках, крупных селах проходили патриотические манифестации, шествия, молебны о даровании победы над вероломным врагом. Особенно мощные патриотические манифестации прошли в столице Российской империи - Санкт-Петербурге. 20 июля на Дворцовой площади собрались тысячи людей самых разных сословий. Они дружно опустились на колени перед императором и императрицей, вышедшими на балкон Зимнего дворца. Николай II объявил манифест о вступлении России в войну. И первым из мобилизуемых воинов торжественно принял присягу сам царь - на Евангелии, по форме присяги императора Александра I в 1812 г. Как вспоминал позднее председатель Государственной Думы М.В. Родзянко: «В день манифеста о войне с Германией огромная толпа собралась перед Зимним дворцом. После молебна о даровании победы Государь обратился с несколькими словами, которые закончил торжественным обещанием не кончать войны, пока хоть одна пядь русской земли будет занята неприятелем. Громовое «ура» наполнило дворец и покатилось ответным эхом в толпе на площади. После молебствия Государь вышел на балкон к народу, за ним императрица. Огромная толпа заполнила всю площадь и прилегающие к ней улицы, и когда она увидела Государя, ее словно пронизала электрическая искра, и громовое «ура» огласило воздух. Флаги, плакаты с надписями «Да здравствует Россия и славянство!» склонились до земли, и вся толпа, как один человек, упала перед царем на колени. Государь хотел что-то сказать, он поднял руку, передние ряды затихли, но шум толпы, несмолкавшее «ура» не дали ему говорить. Он опустил голову и стоял некоторое время, охваченный торжественностью минуты единения царя со своим народом, потом повернулся и ушел в покои. Выйдя из дворца на площадь, мы смешались с толпой. Шли рабочие. Я остановил их и спросил, каким образом они очутились здесь, когда незадолго перед тем бастовали и чуть ли не с оружием в руках предъявляли экономические и политические требования. Рабочие ответили: “То было наше семейное дело. Мы находили, что через Думу реформы идут слишком медленно. Но теперь дело касается всей России. Мы пришли к своему царю как к нашему знамени, и мы пойдем за ним во имя победы над немцами”» .

В те же дни в столице разъяренная толпа разгромила и подожгла здание германского посольства на Исаакиевской площади. 4 августа Николай II с семьей и свитой прибыл в Москву, где его на улицах с воодушевлением встречало не менее полумиллиона москвичей. В Успенском соборе Московского Кремля состоялся торжественный молебен во славу русского оружия.
Другой крупный думский деятель А.Ф. Керенский писал позднее об этих днях: «В 1914 г. народ воспринял конфликт с Германией как свою собственную войну... Войну, которая означала, что судьба России поставлена на карту... Эта вторая война за национальное выживание (первая была в 1812 г.) предоставила царю уникальную возможность протянуть руку дружбы народу, обеспечив тем самым победу» .
Да, действительно, эту войну народ встретил с единодушным патриотическим порывом. 5 августа Санкт-Петербург был переименован в Петроград - власть символически открещивалась от всего немецкого даже в названиях городов. В стране на время мобилизации, а затем и на весь период войны был объявлен сухой закон - и даже это народ поначалу воспринял с полным пониманием. Кстати, и сама война не называлась тогда мировой (и уж, конечно, не Первой мировой). Этот термин, как известно, утвердился в исторической литературе значительно позже. В народе ее сперва называли «германской», а официально - Великой войной. А поскольку опасность нависла над самим Отечеством и война началась при общей народной поддержке, то привилось и другое официальное наименование - Вторая Отечественная.
На страницах печати очень часто тогда проводилась историческая параллель между Отечественной войной 1812 г. и начавшейся войной с Германией. Священники и журналисты, преподаватели университетов и учителя училищ и гимназий также старались поднять боевой дух народа. Они напоминали о героических страницах прошлого: славных победах Александра Невского над шведами и немцами в 1240 и 1242 гг., изгнании польско-шведских интервентов из Москвы в 1612 г. и, конечно, об Отечественной войне 1812 г. В новой войне с Германией виделось великое историческое столкновение славянства и германизма, высокой русской духовности и добросердечия с тевтонским варварством, насилием и агрессивностью. При этом постоянно подчеркивалось, что война со стороны России носит «духовно-оборонительный характер», а победа в ней приведет к нравственному обновлению страны.
Следует особо подчеркнуть, что всплеск патриотизма, проявившийся в первые дни начала войны был выражен не только в манифестациях, шествиях и немецких погромах. Для этого не обязательно быть патриотом. Главное заключалось в другом - в готовности на самопожертвование не на словах, а на деле. Достаточно сказать, что первая из девятнадцати мобилизаций военного времени прошла не только успешно, быстро и планомерно (явка призывников была почти стопроцентной), но и породила мощное добровольческое движение. Оно охватило и часть молодежи, имевшей отсрочку от призыва в действующую армию. Записывались в армию и рабочие, даже имеющие бронь, студенты и интеллигенция. Добровольно ушли в армию писатели А.И. Куприн, В.В. Вересаев, поэт Н.С. Гумилев и др. Мальчишкой сбежал на фронт и будущий советский писатель В.В. Вишневский. Даже находившиеся в ссылке революционеры подавали прошения местным властям с изъявлением желания вступить в ряды действующей армии. Так, например, поступил будущий участник Гражданской войны Я.Ф. Фабрициус, отбывавший ссылку на о. Сахалине.

Тогда же началось зарождаться и женское добровольческое движение. В разных концах страны молодые женщины стремились в эти дни оказаться на фронте. Яркий пример тому дает история М.Л. Бочкаревой. Когда началась война, она так описывала свои чувства: «Мое сердце стремилось туда - в кипящий котел, принять крещение в огне, закалиться в лаве. Дух жертвоприношения вселился в меня. Моя страна звала меня» . М.Л. Бочкарева решила уйти солдатом-добровольцем на фронт. Прибыв на сборный пункт, она обратилась с просьбой зачислить ее вольноопределяющимся, но получила отказ, так как женщин в армию не брали. Тогда она послала телеграмму (т.к. не умела писать) Николаю II и получила высочайшее разрешение. Как известно, эта храбрая женщина прошла всю войну, была четыре раза ранена, стала полным Георгиевским кавалером и дослужилась до звания поручика, а в 1917 г. стала организатором женских ударных батальонов.
Замечательна биография и другой русской женщины-патриотки А.Т. Пальшиной, повторившей подвиг героини Отечественной войны 1812 г. Н.А. Дуровой: с 1914 г. она храбро воевала, выдавая себя за мужчину, стала Георгиевским кавалером и дослужилась до звания младшего унтер-офицера. И только после очередного серьезного ранения покинула действующую армию летом 1917 г.
Императрица Александра Федоровна и ее четыре дочери служили сестрами милосердия в Царскосельском госпитале. Великая княгиня Ольга Александровна, сестра Николая II, также стала сестрой милосердия. Их примеру последовали и другие великосветские дамы. Развернулась широкая благотворительная кампания по сбору денег и организации помощи раненым и семьям солдат-фронтовиков. В июле 1914 г. был образован Всероссийский союз помощи раненым во главе с князем Г.Е. Львовым, затем Всероссийский городской союз во главе с московским городским головой М.В. Челноковым. Позже, в июле 1915 г., эти союзы слились в Земгор (Союз земств и городов), председателем которого стал Г.Е. Львов. Другой известный политический и общественный деятель - лидер партии октябристов А.И. Гучков в качестве особоуполномоченного Российского общества Красного Креста занимался организацией в действующей армии полевых госпиталей. В короткий срок развернулась деятельность добровольного Общества помощи жертвам войны, Союза Георгиевских кавалеров и ряда других общественных организаций. Возникало также много местных общественных организаций, ставящих локальные цели: Комитет по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну, Комитет «Книга - солдату», Московский комитет по снабжению табаком воинов передовых позиций и др. Благотворительные мероприятия проводили работники почт и телеграфа, пожарные, художники, артисты и др.

Большинство интеллигентов в начале войны было настроено особенно патриотично. По словам известной писательницы З.Н. Гиппиус, половина интеллигентов физиологически заразилась патриотизмом. По некоторым версиям, даже песня, звавшая народ на борьбу: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…», была написана еще в годы Первой мировой войны учителем из г. Рыбинска А.А. Боде, только слова были чуть-чуть другие: «…С тевтонской силой темною, с проклятою ордой...». А в 1941 г., будучи «русским немцем» и не имея поэтому шансов донести песню до слушателей, А.А. Боде подарил ее известному советскому поэту В.И. Лебедеву-Кумачу .
Волна патриотизма захлестнула и художественную интеллигенцию. И ранее, до войны, участие в делах благотворительности почиталась ею за честь. В годы же войны возможность внести свою лепту в помощь ближнему и к тому же убедить его в исторической неизбежности происходившего, вселить уверенность в победе - такая возможность привлекала к массовым видам искусства (журнальной графике, карикатуре, лубку и плакату) внимание крупнейших русских живописцев и графиков. В числе их были A.M. и В.М. Васнецовы, К.А. Коровин, Л.О. Пастернак и многие другие.
Самое многочисленное сословие России - крестьянство - еще сохраняло средневековое по сути восприятие войны как крестового похода за землю и веру, в котором присоединение новых земель означало одновременно и распространение на их жителей истинной веры - православия. Правда, многие современники событий начала войны отмечали незрелый, «инстинктивный» характер крестьянского патриотизма . Либеральная интеллигенция в то время старалась нести в крестьянские массы рационально-позитивистское объяснение причин войны, призывала довести ее до победного конца путем организации популярных лекций в деревнях и селах, рассылке брошюр о германском милитаризме, бесчинствах противника на оккупированных российских территориях и т.д. Патриотизм крестьян проявлялся в самых разнообразных формах, подчас весьма действенных. Прежде всего это была материальная помощь фронту. Так, в Екатеринославской губернии в первые дни войны сельские общества начали составлять приговоры о пожертвовании определенного количества хлеба из запасов обществ на нужды российской действующей армии. Такие инициативы получили распространение и в других губерниях, поэтому Совет министров осенью 1914 г. установил предел на пожертвования - не свыше 20% наличного запаса зерна . Сельские общества выделяли денежные средства на устройство лазаретов для больных и раненых воинов, а крестьянки вязали и шили теплые вещи для фронтовиков .

Новым культурно-просветительным начинанием земства явилась организация в деревне кинематографических сеансов. Интерес к ним у сельских жителей был довольно высок. Крестьянам показывали военную кинохронику, игровые военно-агитационные картины (в жанре фильма-лубка), военно-патриотические и др. Все они с успехом демонстрировались в земских деревенских кинематографах, сопровождаясь пояснениями. Так же как и лубки-плакаты, издававшиеся для поднятия патриотического духа русского народа различными общественно-патриотическими организациями, фильмы-лубки в той же форме и теми же средствами, но только на экране, рассказывали об отдельных ратных подвигах русских воинов, зверствах противника на временно оккупированных территориях страны, пытались сатирически высмеять германскую военщину и самого кайзера Вильгельма II 13 .
Лубочные картинки и плакаты распространялись в российской деревне в миллионах экземпляров, особенно в 1914-1915 гг. Написанные простым языком, они строились по типу фольклорных произведений, где герои всегда побеждают, зло наказывается, добро торжествует, русский дух одолевает темные силы. Аналогичные мотивы можно встретить в народной военной поэзии и военных песнях Первой мировой войны .
Вопреки сложившемуся в советской историографии стереотипу, исторические факты свидетельствуют о том, что: рабочие откликнулись на вступление России в войну не антивоенными стачками, а участием, наряду с другими слоями населения, в патриотических манифестациях, крестных ходах, молебнах . Повсеместно рабочие собирали пожертвования на нужды семей призванных в армию их товарищей. Антивоенных стачек рабочих ни в столице, ни в провинции в связи с началом войны не было, лишь в Санкт-Петербурге были отмечены три кратковременные уличные демонстрации рабочих антивоенного характера .
У подавляющей части рабочих не вызывала сомнений необходимость защищать Родину от внешнего врага. Они были охвачены естественным стихийным патриотизмом и разделяли распространившееся и в других сословиях (под влиянием официальной пропаганды и того неоспоримого факта, что именно Германия первой объявила войну) представление о войне как справедливой, оборонительной со стороны России. Рабочие добровольно участвовали в манифестациях (с национальными флагами, пением национального гимна) и сборе пожертвований на нужды армии и семей призванных и т.д.

Следует отметить, что не имели особого успеха попытки леворадикальных политических групп в рядах социалистических партий распространять в начале войны среди рабочих прокламации с призывами к акциям протеста против войны . Антивоенные настроения не выходили, как правило, за пределы тесного круга членов подпольных организаций и связанных с ними рабочих. Аресты, мобилизация на фронт и главным образом изменившееся настроение в обществе привели к падению численности большевистских организаций. Даже в Петрограде, где влияние большевиков в рабочей среде по сравнению с провинцией было весьма значительным, их численность резко сократилась. Так, по подсчетам Г.Л. Соболева, она уменьшилась к ноябрю 1914 г. почти в 50 раз, составив всего 100-120 человек . Единичные антивоенные акции, организованные большевиками в период мобилизации, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на рабочую среду, тем более что в социалистических партиях значительное распространение получило оборончество.
В качестве важного, хотя и косвенного показателя патриотических настроений рабочих можно рассматривать резкое падение численности стачек и участников забастовочного движения во второй половине 1914 г. Оно было вызвано не только чрезвычайными законами военного времени, но и убеждением рабочих в необходимости трудом по производству вооружений и другой необходимой фронту продукции поддержать своих мобилизованных товарищей, солдат в тылу. Так, с августа по декабрь 1914 г., по данным Особого совещания по обороне государства, на предприятиях, работавших на оборону, прошло всего 68 стачек с 34,8 тыс. участников, в то время как в 1913 г. - первой половине 1914 г. число забастовщиков в фабрично-заводской промышленности России составило около 2 млн. человек .
По данным Ю.И. Кирьянова, с момента объявления первой мобилизации 16-17 июня до конца 1914 г. в России вообще не было ни одной антивоенной стачки . Политические же стачки прошли в 1914 г. - первой половине 1915 г. по поводу ареста и суда над депутатами-большевиками IV Государственной Думы (ноябрь 1914 г.), годовщины Кровавого воскресенья (9 января 1915 г.) и 1 Мая 1915 г. Отметим при этом, что это были стачки довольно немногочисленных групп рабочих ряда предприятий Петрограда, Москвы и некоторых губернских городов . По данным фабричной инспекции, в августе - декабре 1914 г. прошло семь забастовок неэкономического характера с 2 845 участниками, из них политический характер имели четыре забастовки (822 человека), патриотический - три (2 023 человек) 22 . Таким образом, патриотические забастовки, имевшие антигерманскую направленность, были наиболее массовыми.

В целом же, такой незначительный отклик рабочих в масштабах страны на арест депутатов-большевиков IV Государственной Думы, выступавших с антивоенных позиций, является, пожалуй, наиболее убедительным свидетельством преобладания в первый год войны патриотических настроений в рабочей среде и поддержки пролетариями идеи защиты Отечества.
В отчетах Департамента полиции за январь - февраль 1915 г. отмечалось, что попытки революционных организаций и отдельных агитаторов поднять рабочих на забастовки политического характера успеха не имели .
К числу забастовок неэкономического характера официальная статистика причисляла и антигерманские забастовки, в которых выдвигалось требование удаления с предприятий представителей администрации немецкой и австрийской национальностей. Антигерманские настроения смыкались с политическими и вырастали на их почве. Причинами их роста были представления о немецком экономическом засилье, вредительстве немцев внутри страны, мнение о Германии как о виновнице развязывания войны, ее агрессивных замыслах в отношении России.
Выразительной характеристикой настроений рабочих могут служить мотивы патриотических забастовок. Так, 24 августа 1914 г. в Москве бастовали 450 рабочих машиностроительного завода товарищества «Дангауэр и Кайзер». Забастовка была вызвана тем, что сборщики пожертвований в пользу русских раненых воинов, продававшие с разрешения властей национальные флажки, не были пропущены по распоряжению управляющего предприятием на завод, о чем стало известно рабочим. Трудовой коллектив не только приостановил в знак протеста работу, но и потребовал увольнения управляющего . Или другой пример. 14 ноября 1914 г. возникла забастовка на московском Механическом заводе братьев Бромлей, где бастовало 73 рабочих, выдвинувших требование об увольнении литейного мастера - австрийского подданного. Забастовка, продолжавшаяся полдня, прекратилась после того, как выяснилось, что мастер, хотя и являлся подданным Австро-Венгрии, по национальности был чех .
Такие же патриотические настроения были распространены и в других регионах страны. Так, в Харькове 12 августа 1914 г. забастовали 1500 рабочих завода «Русского паровозостроительного и механического общества», выдвинув требование об увольнении мастеров - германских и австрийских подданных. После того как требование было удовлетворено, забастовка прекратилась . Аналогичное выступление рабочих произошло на Златоустовском заводе Уфимской губернии . Следует отметить неприязненное отношение к лицам, носившим немецкие фамилии, было широко распространено на заводах и фабриках во многих частях России.
В первый год войны пропагандировать пацифистские идеи, а тем более пораженчество в рабочей среде было почти невозможно, так как это вызывало сильное неприятие и грозило большевикам обвинениями в пособничестве врагу. Оборончество и идея классового мира во имя оказания отпора внешнему врагу получили широкое распространение в этот период также в связи с тем, что война вначале представлялась всем слоям русского общества кратковременной и победоносной.

Необходимо отметить, что в первый год войны резко снизилось количество экономических забастовок, связанных с требованием повышения заработной платы, и сократилось число жалоб рабочих по поводу привлечения их к сверхурочным работам . Все это ярко свидетельствовало об изменении отношения рабочих к таким жизненно важным для них вопросам, как повышение уровня их материального благополучия, проблема рабочего времени, что было вызвано, бесспорно, патриотическим подъемом.
Начало войны ознаменовалось подъемом трезвенного движения среди рабочих, инициаторами которого были женщины-работницы. После временного запрета продажи спиртных напитков на период мобилизации по указу Николая II от 24 августа 1914 г. последовал запрет на их продажу на весь период войны. В те дни рабочие ряда предприятий Петрограда, особенно тех, где было занято много женщин, а также почти всех казенных заводов столицы, вынесли постановления, в которых просили о полном закрытии ресторанов, кафе, пивных и прочих питейных заведений на все время войны.
Вторая по размаху после лета 1914 г. волна патриотического подъема прокатилась по России в марте 1915 г. Она была вызвана взятием русскими войсками мощной австрийской крепости Перемышль. В плену, как известно, оказалось 120 тысяч солдат и офицеров. В связи с этой победой в ряде городов были открыты выставки трофейного оружия. В Петрограде по центральным улицам провели колонны австро-венгерских солдат, попавших в плен в Перемышле. А в городах, рабочих поселках, крупных селах прошли многолюдные патриотические манифестации. Вместе с другими слоями населения в них принимали участие и рабочие. Только в марте 1915 г. состоялось шесть патриотических забастовок в Петрограде и Ревеле (Таллин), причем политических забастовок в этом месяце зафиксировано не было .
Наибольшей силы антигерманские настроения среди рабочих достигли в мае - июне 1915 г. - период отступления русских войск. Тогда в конце мая в Москве произошел самый крупный за всю войну германский погром. Однако он не приобрел бы, по мнению Ю.И. Кирьянова, такого размаха, если бы у населения Москвы, в том числе рабочих, не было такого всплеска патриотических и одновременно антигерманских настроений. По его подсчетам, только 28 мая в городе не работали 200 тыс. рабочих . В манифестациях, митингах и погромах в этот день участвовало много женщин-работниц и подростков-рабочих .
Однако это было последнее мощное проявление таких настроений в рабочей среде. Одной из главных причин коренного поворота от патриотизма к неприятию войны, а затем и к пораженчеству была тяжесть военного бремени. Вместо быстрой и победоносной войны страна получила затяжной и бесперспективный позиционный конфликт. В то время как рабочие с пониманием встретили ставшие неизбежными вследствие войны экономические проблемы и продовольственные трудности, торговцы и промышленники использовали их для извлечения сверхприбылей и ускоренного наращивания своих капиталов. Все это подрывало веру в единство интересов разных классов общества в войне, порождало недоверие к официально декларируемым идеям и лозунгам патриотического единения и самопожертвования во имя победы.

Обстановка на фронте (трагедия в Восточной Пруссии, а затем успехи русских войск в Галиции) безусловно содействовала на первых порах еще большему подъему патриотических чувств. Армию жалели, за нее молились, ею восхищались - имелись все оттенки человеческих чувств и настроений, которые вызывает война. Российский народ по праву гордился и своими первыми национальными героями: военным летчиком штабс-капитаном П.Н. Нестеровым, погибшем в первые дни войны в воздушном бою, впервые в истории применившим таран, и донским казаком, первым Георгиевским кавалером той войны К.Ф. Крючковым, уничтожившим в неравном бою 12 немцев. Для Первой мировой войны можно привести множество примеров подобной доблести отдельных солдат и офицеров, проявлений массового героизма.
Необычайную стойкость, высокое мужество и самоотверженность русских солдат и офицеров признавали как представители русского генералитета, так и немецкие военные деятели .
Солдатские письма первых месяцев войны квалифицировались военной цензурой как «высоко патриотические». В своих письмах на родину солдаты писали: «Мы защищаем Царя и Отечество и стремимся во что бы то ни стало покончить с нашим злоумышленным врагом, который думал завладеть нами»; «Я надеюсь вернуться, но если и погибну, то со славой, сражаясь за Русь, за дорогую Отчизну»; «Сколько бы эта война ни продлилась и сколько бы ни стоила нам жертв, а все равно без победы над врагом не будет заключен мир»...
Однако патриотического духа в действующей армии, как и в стране в целом, хватило менее чем на год. После угасания последней мощной вспышки патриотизма в тылу в марте 1915 г., на фронте в пасхальные апрельские дни был зарегистрирован командованием первый случай братания русских солдат с противником (см. № 40-41/2003 ). С лета 1915 г. как на фронте, так и в тылу стало набирать силу антивоенное движение. Почему это произошло? Мемуаристы и историки высказывали разные мнения. Действительно, этот перелом в настроениях и устремлениях российского общества в 1915-1917 гг. нельзя свести к одному-двум конкретным факторам. Все было гораздо сложнее. И все же попытаемся выделить тот спектр обстоятельств, что привели народные массы к пораженчеству и сделал их восприимчивыми к пропаганде большевиков.
Прежде всего, император Николай II не смог стать той личностью, вокруг которой начали бы консолидироваться все слои населения страны, как это было, например, с Александром I в Отечественную войну 1812 г. Кроме того, российская экономика не была готова к многолетней затяжной войне, вследствие чего уже к весне 1915 г. значительно ухудшилось материальное положение основных категорий населения страны - крестьянства, рабочих и средних городских слоев, а острая нехватка военной продукции, в первую очередь винтовок, патронов и снарядов, негативно отразилась на действующей армии: после ряда побед 1914 г. с весны 1915 г. началась полоса поражений. На фоне народного недовольства, взвинчивавшегося царским правительством, стала активизироваться пропагандистская работа левых политических партий и групп, направленная на расшатывание устоев государственных порядков, что находило положительный отклик у значительной части российского общества - в первую очередь среди рабочих и солдат. И наконец, не произошло и подлинного единения народа и самодержца, наметившегося было в первые дни войны. Указ. соч. Солдатские боевые песни из Отечественной войны 1914 года. - Пг., 1914; 24 Рабочее движение в годы войны. Материалы по истории рабочего движения в России. -
М., 1925. - С. 20.
25 Там же. С. 28.
26 Там же. С. 30.
27 Поршнева О.С. Указ. соч. С. 169.
28 Там же. С. 172.
29 Рабочее движение в годы войны. Материалы по истории рабочего движения в России. -
С. 46.
30 Кирьянов Ю.И. Указ. соч. С. 434.
31 Харламов Н.П. Избиение в Первопрестольной: немецкий погром в Москве в мае 1915 года // Родина, 1993. № 8-9. С. 127-132.
32 См., например: Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. В 2-х т. Т. 2. - Париж, 1939. - С. 120-121; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917 г. - М., 1991. - С. 101; Drang nach Osten // Родина, 1993. № 8. C. 14.
33 Царская армия в период мировой войны и Февральской революции. - Казань. 1932. - С. 16.
34 Там же. С. 17, 19, 20.

Трудно себе представить, но в России того времени мировая война изначально представлялась как продолжение многолетней борьбы за свободу братских славянских народов. Ситуация в столице империи накалялась постепенно: на протяжении всего года улицы регулярно наполнялись шумными демонстрациями - с иконами, национальными флагами и лозунгами «Долой швабов!», «Да здравствует Сербия!». Устраивались «славянские обеды» и торжественные молебны. О да, в те времена торжественный обед был вполне удобным способом выражения общественного мнения. Они, обеды, могли быть и верноподданными, и оппозиционными. Обед был намного безопаснее демонстрации: его не разгоняли казаки.

В последние годы на рабочих окраинах было беспокойно, но в 14-м на заводах и фабриках почти прекратились стачки. Политики, готовые еще недавно вцепиться друг другу в глотку, обменивались рукопожатиями. Единодушны в поддержке грядущей войны были Керенский и Милюков, Пуришкевич и Плеханов. И только горстка большевистских депутатов Думы не поддержала этого удивительного единства. Вскоре их арестовали как пораженцев и предателей и отправили в ссылку в Сибирь.

День объявления войны государем императором, 20 июля 1914 года, в Зимнем дворце. Репродукция открытки, СПб., 1914

Апогеем подъема (и в нашем городе, и по всей стране) стало объявление сначала мобилизации, а потом и войны Германии и Австро-Венгрии. 20 июля 1914 года (по старому стилю) император выступил с речью с балкона Зимнего дворца. Слушавшая его толпа пала на колени. Всплеск народной любви произвел глубокое впечатление на Николая II - император черпал в нем уверенность в будущем.

Отъезд их императорских величеств из Зимнего дворца 20 июля 1914 года. Репродукция открытки, СПб., 1914

В своей речи перед депутатами Государственной Думы 26 июля 1914 года он отметил: «Тот огромный подъем патриотических чувств, любви к Родине и преданности Престолу, который как ураган пронесся по всей земле Нашей, служит в Моих глазах и, думаю, в ваших ручательством в том, что Наша великая Матушка-Россия доведет ниспосланную Господом Богом войну до желанного конца». Народ и власть были едины в своем желании воевать: 96% призывников пришли на сборные пункты. Никто не задавал себе вопроса, зачем страна вступает в глобальный конфликт. Никто не предполагал, что придется заплатить непонятно за что несколькими миллионами жизней.

Ликовавшие горожане развернули против ненавистных немцев волну погромов. Собственно, погром для Российской империи того времени был обычным способом социальной коммуникации. Однако доходило до абсурда. Лавочники с подозрительно похожими на немецкие фамилиями вывешивали на витринах объявления: «Это не немецкая, а еврейская лавка». Питаемая патриотическими чувствами толпа отправилась к немецкому посольству в Петербурге, которое находилось на Исаакиевской площади, и сорвало с его крыши истуканов с конями. Истуканы, скажем честно, и вправду были уродливые. Явные предтечи немецкого монументального искусства 30-х годов XX века. Согласно легенде, их кинули в Мойку, чтобы далеко не тащить, и они там покоятся и по сей день. Истуканы были крупные, а Мойка мелкая, так что это маловероятно.

А дальше начался своеобразный «карнавал». Российские граждане немецкого происхождения десятками потянулись в полицейские управления и управы - менять фамилии. Переименовали названный вообще-то на голландский, а не на немецкий манер Петербург в Петроград (а хотели - в Свято-Петроград) и чуть не превратили бутерброд в сэндвич (это был лояльный английским союзникам вариант).

Уже через три года власть, ввергшая страну в мировую войну, пала на волне народного недовольства. Пала, поскольку была неспособна решить самые коренные вопросы российской действительности - установить мир и разделить землю.

Репродукция открытки, СПб., 1914

Но, кстати, те самые большевики, которых объявили предателям и сослали, - они оказались правы в оценке войны как гибельного для империи события. Если задуматься, они были единственными, кто выиграл от всех свершившихся после 1914 года событий.

В августе 1914 года жители европейских стран записывались добровольцами в армию и отправлялись на фронт, без преувеличения, как на праздник - полные энтузиазма, под звуки бравурных маршей, в атмосфере всеобщего ликования и под воздушные поцелуи восторженных дам. Лишь спустя месяцы самые прогрессивные мыслители задумаются о смысле происходящей бойни, и лишь годы спустя осознают масштабы трагедии. Именно в Первую мировую, например, Франция и Великобритания понесли самые страшные людские потери за всю свою историю. Именно Первая мировая породила ужасы фашизма и разрушила весь старый миропорядок блестящей европейской цивилизации. Но в августе 1914-го все казалось иначе, и граждане воющих стран были искренне убеждены, что для спасения мира необходимо убить немного «вредных» врагов.

Выход Его Императорского Величества Государя Императора Николая II на балкон Зимнего дворца к народу после молебствия 20-го июля 1914

«Славянское братство»

Война началась как конфликт Австро-Венгрии и Сербского королевства, на защиту которого встала Российская империя. Высочайший манифест российского царя об объявлении войны гласил, что Россия вступает в войну: «…единая по вере и крови с славянскими народами…», и что ей предстоит «…не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих держав…». Шестью днями позже, после объявления России войны Германией, в ее цели добавилось устранение «…вечной угрозы германских держав общему миру и спокойствию…». Ради великой победы народу предлагалось «забыть внутренние распри» и «укрепить теснее единение Царя с Его народом». И в июле 1914 года такое единение действительно было.

Еще до объявления войны в России начались стихийные манифестации в поддержку Сербии, причем не только в столицах, но и в таких провинциальных городах как Калуга или Тула. Царские манифесты печатали все газеты, также они распространялись и в виде уличных объявлений.

Святейший Синод обратился к православным подданным императора с призывом защитить братьев по вере и «постоять за славу Царя, за честь Родины», а также к единению и мужеству в годину испытаний. Пастыри должны были поддерживать в народе любовь к Отечеству. Во всех церквях предписывалось установить особые кружки в пользу Красного Креста.

Воодушевление, с которым русское общество восприняло манифест, поражало иностранцев, даже из числа союзных держав. Французский посол в России Морис Палеолог оставил следующее воспоминание: «…я выхожу на площадь Зимнего дворца, где теснится бесчисленная толпа с флагами, знаменами, иконами, портретами царя. Император появляется на балконе. Мгновенно все опускаются на колени и поют русский гимн.

В эту минуту царь для них действительно самодержец, посланный Богом, военный, политический и религиозный вождь своего народа, неограниченный владыка их душ и тел…».

Российская пресса подробно освещала все происходящие события, повышая и без того зашкаливающий градус патриотизма. Объявлялось священным долгом России защитить славянское единство, о чем, например, ведущая и считавшаяся одной из самых прогрессивных газета «Новое время» писала так: «Мужайся, русский народ! В великий час ты стоишь грудью за весь сонм славянских народов, измученных, задавленных и частью стертых с лица земли тевтонским натиском, который длился уже века», «Старший славянский брат тут, около нее (Сербии. - РП) и прекрасно понимает, кого вызывают на бой насильники. Через голову маленькой Сербии меч поднят на великую Россию».

Английский посол Джордж Бьюкенен восторженно писал: «…В течение этих чудесных первых дней августа Россия казалась совершенно преображенной…вместо того, чтобы вызвать революцию, война теснее связала государя и народ. Рабочие объявили о прекращении забастовок, а различные политические партии оставили в стороне свои разногласия. В чрезвычайной сессии Думы, специально созванной царем, лидеры различных партий наперерыв объявляли правительству о своей поддержке, в которой отказывали ему несколько недель тому назад. Военные кредиты были приняты единогласно, и даже социалисты, воздержавшиеся от голосования, предлагали рабочим защищать свое отечество от неприятеля…».

Для поддержания патриотического духа началось издание огромного числа патриотических брошюр с понятными и громкими названиями: «Немцы-варвары: творимые ими ужасы в наши дни над нашими отцами, [матерями], братьями и сестрами»; «Высокомерный народ немцы: 1242-1914 гг.»; «Священный порыв России на великий подвиг в защиту угнетенных братьев славян» и т.д. Выводы, которые должны были сделать солдаты и крестьяне из этих брошюр, можно найти, например, в конце произведения В.Погосского «Что такое право войны и как немцы его нарушают»: «..с Россией сражается не равный враг, а невероятно сильный и хитрый зверь, для которого нет ничего святого…».

Преданность общему делу отдельные подданные русской империи, представляющие все социальные группы, спешили не только лично от себя, но и от имени целых народов, населявших империю. Например, литовские жители Вильнюса выпустили такое напутственное обращение для отправляющихся на фронт солдат: «...Ныне настал решительный шаг. Мы снова плечо к плечу с русским народом вступаем в упорную и тяжкую борьбу с тевтонским наследием - всепоглощающим германизмом, который теперь, спустя пять веков после нанесенного ему решительного удара, снова поднял голову и снова грозит славянству… Мы верим, что наши зарубежные братья по крови будут освобождены от германского ига и воссоединены с нами, ибо историческая миссия России - быть освободительницей народов».

«Цивилизация против варварства» и «Долг Джентельменов»

Не меньшим был градус патриотизма и во Франции. После того, как 3 августа Германия объявила войну Франции, в газетах начался отчаянный поиск причин агрессии, которые увязывались с «варварским» поведением Австро-Венгрии и Германии в отношении соседей: Сербии, России, Бельгии, Люксембурга. Сразу же началась патриотическая истерия, призывы к всеобщему сплочению перед лицом «вероломного врага», «бестактности» и «хамства». Газета Le Matin за 4 августа вышла с передовицей «Священная война цивилизации против варварства». В ней говорилось: «Отныне сама История свидетельствует, что Германия может существовать лишь путем угнетения слабых. Вперед! Война, которая начинается, это священная война». На следующий день та же газета писала: «Спустя сто двадцать пять лет [имеются ввиду события французской революции 1789 года - Р.П.] день 4 августа 1914 воскресил в памяти прекрасные воспоминания. Вчера, как и век с четвертью назад, все партии, все классы, все Франции объединились для того, что принять жертву и выразить надежду [на победу]».

Живая картина – Антанта. Ученицы Муромской женской гимназии в костюмах стран Антанты. Муром, 1914-16 гг

Патриотизм французов основывался на вере в скорую победу над «варварами» и чувстве культурного превосходства. Яркую картину царивших тогда в Париже настроений дает Илья Эренбург, будущий великий писатель, оказавшийся в июле 1914 в Париже: «…Трудно рассказать, что делалось в те дни. Все, кажется, теряли голову. Магазины позакрывались. Люди шли по мостовой и кричали: «В Берлин! В Берлин!» Это были не юноши, не группы националистов, нет, шли все - старухи, студенты, рабочие, буржуа, шли с флагами, с цветами и, надрываясь, пели «Марсельезу». Весь Париж, оставив дома, кружился по улицам; провожали, прощались, свистели, кричали. Казалось, что человеческая река вышла из берегов, затопила мир…».

Формальным поводом для вступления в войну Великобритании стало нарушение Германией нейтралитета Бельгии, гарантом которого и являлась империя, над которой, как с гордостью говорили англичане, никогда не заходит солнце. Риторика газет была выстроена в ключе «долга и чести», так как страна не могла остаться в стороне от конфликта, не нарушив свои предыдущие дипломатические договоренности. Нападение Германии на Бельгию, стремившуюся сохранить свой нейтралитет до последнего, позволило английской прессе выставить немцев преступниками, остановить которых является обязанностью порядочного человека. The Times от 5 августа писала: «…мы отказываемся стоять в стороне и просто наблюдать за тем, как на наших глазах совершается самое злобное преступление в истории...сегодня мы обнажаем свой меч, ради того же, ради чего обнажали его против Филиппа II [испанский король, чей флот «Непобедимая Армада» был потоплена англичанами в 1588 году - Р.П.], Людовика XIV [французский король эпохи победоносной для англичан Войны за испанское наследство 1701-1714 - Р.П.] и Наполеона, - ради права и славы…».

«Дух 1914-го» или Августовское Переживание

Невероятный всплеск патриотизма и всеобщего воодушевления наблюдался в те дни и в Германии, причем позже он стал рассматриваться как историками, так и пропагандистами как особый социо-культурный феномен, получивший название «Дух 1914 года». Еще до начала войны немецкая пресса изображала Германию как добрую и миролюбивую страну, находящуюся в опасности из-за агрессивных и вооруженных до зубов соседей. Вера в свою невиновность была свойственна даже военным. Создатель стратегического наступательного плана Германской Империи на случай войны Альфред фон Шлиффен писал, что в центре Европы «стоят незащищенные Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы... Существует настойчивое стремление соединить эти державы для совместного нападения на срединные государства». Офицер Российской империи и будущий президент Финляндии Карл Маннергейм писал, что «…можно было наблюдать, как в обществе нарастает военный психоз, который находил все более открытое выражение в неприязненном отношении к гостям из России…».

Сообщение о надвигающейся военной угрозе, опубликованное 31 июля 1914 года, и объявленная на следующий день мобилизация были встречены коллективным экстазом и патриотической эйфорией. По свидетельству русского генерала Алексея Брусилова, возвращавшегося с лечения на водах в Киссингене через Берлин, «…мы были остановлены на улице Unter den Linden, у нашего посольства, громадным скоплением народа в несколько тысяч человек, которые ревели патриотические песни, ругали Россию и требовали войны…». У дверей редакций и мест, где вывешивались свежие газеты, собирались толпы желающих узнать последние политические новости. Даже враждебные друг другу политические группы с энтузиазмом объединились под милитаристскими лозунгами: рабочие и буржуа, крестьяне и интеллектуалы с песнями и цветами в руках отправлялись на поля сражений.

В своей знаменитой тронной речи от 4 августа Вильгельм II провозгласил: «Я не признаю больше никаких партий, для меня теперь существуют только немцы», выразив таким образом сокровенные мысли множества своих подданных. Люди воспринимали начавшуюся войну как избавление от всех прежних проблем и трудностей, начало «нового времени», эру «нового гражданского мира». Появление императора и его супруги на улице неминуемо сопровождалось массовыми изъявлениями народной любви. Вскоре в газетах появились фотографии увенчанных цветами солдат и женщин, провожающих их на вокзалах. Патриотизм охватил даже рабочие кварталы Берлина, которые до этого были оплотами интернационализма.

Культурный патриотизм

Атмосфера всеобщей эйфории захватила и представителей интеллигенции, носителей великой европейской гуманистической культуры. Вот что они думали и писали 100 лет назад.

Игорь Стравинский, композитор: «Я не из тех счастливцев, которые могут без оглядки ринуться в бой; как я завидую им. Моя ненависть к немцам растет не по дням, а по часам». (из письма Льву Баксту, 20 сентября 1914 года)

Леонид Андреев, писатель: «Настроение у меня чудесное,- истинно воскрес, как Лазарь… Подъем действительно огромный, высокий и небывалый: все горды тем, что русские… Если бы сейчас вдруг сразу окончилась война,- была бы печаль и даже отчаяние…» (из письма к А.А.Кипену, 21 августа 1914 года)

Томас Манн, писатель, гражданин Германии: «Как может солдат в художнике не благодарить Господа за крах этой мирной жизни, которой он сыт по горло», «Слава вооруженной борьбе против буржуазных республик, подавляющих в человеке все героическое…это война всей Германии» (из эссе «Мысли во время войны», 1914 год).

Зигмунд Фрейд, основоположник современного психоанализа, на тот момент - подданный Австро-Венгрии: «Все мое либидо принадлежит Австро-Венгрии» (из письма Карлу Абрахаму, 26 июля 1914).

Стефан Цвейг, писатель, на тот момент - подданный Австро-Венгрии: «Как никогда, тысячи и сотни тысяч людей чувствовали то, что им надлежало бы чувствовать скорее в мирное время: что они составляют единое целое» («Вчерашний мир»).

Бернард Шоу, писатель и драматург, Великобритания: «мы были готовы навалять кайзеру по шее, чтобы преподать ему урок. Если он думает, что может просто подавить Европу силой, включая наших друзей французов и маленьких, но отважных бельгийцев, то ему придется считаться со старушкой Англией». (Эссе «Война с точки зрения здравого смысла», 1914 год)

Анатоль Франс, писатель, Франция: «У Германии, которая угрожала Европе на протяжении сорока лет, нет врагов более близких и решительных, чем мы. Мы хотим победы. Мы ходим её со всеми её плодами». (из письма Густаву Эрве, 28 сентября 1914 года). Несмотря на то, что к моменту начала войны писателю было 70 лет, Франс попросил, чтобы его отправили на фронт. Разумеется, его просьба не была удовлетворена, но в качестве символического жеста ему выдали солдатскую шинель.

В октябре в Германии был опубликован так называемый «Манифест 93-х» - открытое письмо 93 немецких интеллектуалов в защиту действий Германии в начавшейся войне. Среди его подписантов были физик Макс Планк, дирижер и композитор Зигфрид Вагнер, лауреат Нобелевской премии по медицине 1908 года Пауль Эрлих. В манифесте говорилось: «…германский милитаризм является производным германской культуры… немецкое войско и немецкий народ едины…».

Язык твой - враг мой

Во всех странах с началом войны небывалого размаха достиг языковой и культурный шовинизм. В Англии и Франции прокатилась волна замен вывесок кафе и ресторанов, написанных по-немецки или связанных с Германией как-то иначе. Аналогичная борьба за «чистоту языка» началась и в Германии, где войну объявили вывескам и названием, хоть как-то связанным с Францией, Англией и Россией. Но дальше всех пошли в России, где на фоне истерии по переименованию городов, улиц, торговых заведений и замены немецких фамилий на русские 31 августа была переименована даже столица. С карт пропало название «Санкт-Петербург» и появился новый город Петроград. Не осталась в стороне от борьбы со всем германским и британская королевская фамилия. Король Георг V был вынужден сменить германскую часть своего родового имени «Саксен-Кобург-Гот» на «правильную» Виндзор.

На фоне небывалого народного единения одним из выходов для кипучей энергии масс стали погромы граждан из стран-противников. В Великобритании, Франции и России совершались нападения на лиц немецкого происхождения, начались грабежи. Так, уже упоминавшийся Морис Палеолог оставил воспоминание о разграблении германского посольства в Петербурге: «…Чернь наводнила здание, била стекла, срывала обои, протыкала картины, выбросила в окно всю мебель, в том числе мрамор и бронзу эпохи Возрождения, которые составляли прелестную личную коллекцию Пурталеса [германский посла в Петербурге]. А в конце нападавшие сбросили на тротуар конную группу, которая возвышалась над фасадом. Разграбление продолжалось более часу под снисходительными взорами полиции…». Французские толпы не отставали, разгромив в разных городах принадлежавшую немцам сеть молочных «Магги». Вскоре в России большая часть украинских и русских немцев была сослана в Сибирь для предотвращения возможной пропаганды пораженческих настроений и теоретического шпионажа в пользу Германской империи.

Политика отдыхает

Начало войны вызвало раскол среди социал-демократов: во всех странах большинство местных левых полностью поддержало решения своих правительств о начале войны и выдаче военных кредитов. Голоса протеста были крайне немногочисленны, что не удивительно, так как в условиях всеобщей эйфории «антипатриотическая позиция» могла быть опасна для жизни. 31 июля 1914 года в Париже в кафе патриотически настроенным гражданином был убит Жан Жорес - лидер французских социалистов и убежденный пацифист. На следующий день газета социалистов L’Humanité кардинально сменила позицию и выступила против покойного вдохновителя, поддержав правительство в войне с Германией и выразив восхищение единством всех партий. Из-за начала войны раскололся и II Интернационал. Большая часть входивших в него левых партий и профсоюзов отказались от идеи классовой борьбы и встали на точку зрения классового мира и защиты отечества. Например, французская социалистическая газета «Ля герр сосиаль» (что переводится как «Социальная война» - РП), которая до войны призывала солдат не повиноваться генералам, писала: «Это справедливая война, и мы будем сражаться до последнего патрона». Российские социал-демократы и эсеры призывали эмигрантов записаться добровольцами во французскую армию: «Мы повторим жест Гарибальди... Если падет Вильгельм, рухнет в России ненавистное нам самодержавие...».

Другая, гораздо меньшая часть II Интернационала, представленная в основном большевиками, выступила против войны. Лидер РСДРП(б) В.Ленин назвал войну империалистической и грабительской. Большевики призвали народы воюющих стран превратить войну империалистическую в войну гражданскую, бороться за поражение своих национальных буржуазных правительств.

Но на том празднике жизни, каким поначалу казалось начало Первой мировой войны, их мнение представлялось подавляющему большинству современников тем более нелепым и маргинальным.

Актуальность темы. Первая мировая война как социальное и историческое явление - уникальна. С точки зрения анализа историографии, она сравнима разве, что с историографией Второй мировой войны. Об этой войне отечественными и зарубежными авторами написаны многие сотни монографий, десятки тысяч брошюр и статей1.

Несмотря на обилие публикаций по истории Первой мировой войны, ряд сюжетов остается до сих пор недостаточно изученным. В их числе - проблема патриотизма населения воюющих государств, в том числе и в Российской империи. Однако в последнее время и в этом направлении наметилось определенное движение2.

Невнимание к этой важной составляющей истории Первой мировой войны со стороны ученых объясняется несколькими причинами. Во-первых, в ходе войны российская печать по агитационному прямолинейно освещала этот вопрос в газетах, журналах, альбомах, брошюрах, специальных бюллетенях и других публикациях. Эти издания были, с одной стороны, субъективным отражением действительности, подавляющая их часть ангажировалась политиками, стоявшими у власти. Политические партии и движения, находившиеся в оппозиции к монархии, а позже к Временному правительству, не обладали мощью государственных средств массовой информации. В силу этого их позиции

ГСм^ например: Первая мировая война: Указатель сочинений 1914-1993/Составители. В.И.Бабенко, Т.М.Демина. - М., 1994; Козенко Б.Д. Отечественная историография Первой мировой войны//Новая и новейшая история. 2001. № 3. Первая мировая война. Сборник статей. М. 1968.

2Ян Хубертус Русский патриотизм во время Первой мировой войны//Россия, 1856-1917 и Германия, 1871-1918: Две империи в историографии и школьных учебниках. - СПб, 1998; Юрий М.Ф. Буржуазные военно-общественные организации в период Первой мировой войны 1914-1918 гг. - М, 1998; Сенявская Е.С. Психология войны в 20 веке: Исторический опыт России - М., 1999. по поводу патриотизма россиян были менее заметны. С другой стороны, публикации времен Первой мировой войны, имевшие отношение к патриотизму населения, являлись не только и не столько субъективным отражением действительности, сколько мощным фактором идеологического воздействия на сознание всех социальных слоев населения Российской империи.

Во-вторых, послевоенная история нашего государства стала наполняться качественно новыми и сложными по своей структуре событиями, осмысление и освещение которых заняло основные силы историков.

В-третьих, в условиях утверждения советской власти попытка разобраться в природе российского патриотизма времен Первой мировой войны не просто не представляла научного интереса, а являлась «идеологически вредной», если не враждебной, поскольку в государстве рабочих и крестьян прочно утверждалась идея о том, что у рабочих эксплуататорского государства, в том числе дореволюционной России конца XIX - начала XX вв. нет своего отечества, а следовательно, не может быть и патриотизма. Не случайно из советской историографии выпал термин «Вторая отечественная война», который до Октябрьской революции был широко распространен не только в печати, но и в представлениях населения России. Последствия подобного подхода к оценке событий 1914-1918 гг. в нашей стране ощущаются до сих пор. Это, в частности, нашло свое отражение в том, что в отечественной историографии на протяжении более 80 лет - вплоть до настоящего времени - отсутствует как имя собственное обозначение боевых событий времен Первой мировой войны, происходивших на территории Российской империи и за пределами ее границ при участии Российской армии. И это в то время, когда не только в историографии нашего государства, но и в сознании россиян и всех жителей бывшего Советского

Союза твердо закрепилось понятие Великой Отечественной войны как центрального события Второй мировой войны.

В-четвертых, начавшаяся через четверть века Вторая мировая война явилась столь сложным и масштабным явлением, что невольно затмила для ученых историю предыдущей Первой мировой войны, несравненно уступавшей ей по числу участвовавших стран, по количеству втянутых в войну людей и по результатам трагических последствий.

В силу этих и ряда других причин тема патриотизма россиян осталась в стороне от научных интересов историков. За многие десятилетия в СССР, в России, за рубежом не было опубликовано ни одной обобщающей работы, в которой бы история российского патриотизма нашла всестороннее отражение. До настоящего времени история российского патриотизма времен Первой мировой войны не просто представлялась в усеченном виде, а сводилась к примитивному противоборству двух мнений. Первое если не отрицало патриотизм, то считало его псевдопатриотизмом, второе идеализировало и приукрашивало его. Следует отметить, что любой патриотизм, в том числе и российский периода Первой мировой войны, следует, во-первых, рассматривать в динамике разворачивавшихся событий и, во-вторых, видеть его как явление дифференцированное, зависевшее от многочисленных факторов (социальной и национальной принадлежности, образования, воспитания, возраста, географического местонахождения И т.д.).

Результат этого процесса формировал столь сложное и неоднозначное явление, как российский патриотизм, который можно разделить на два вида: патриотизм государственный, связанный с осуществлением политики Российской империи, и народный, возникший на волне противодействия вражескому вторжению на земли нашей страны. Понятие патриотизм многозначно по своему содержанию. В нем отражаются позиции, настроения, взгляды различных групп населения, оно исторично по своей сути. Исторические элементы патриотизма в виде привязанностей к родной земле, языку, традициям формируются уже в древности. Ко времени вступления в Первую мировую войну Российская империя относилась к числу средне развитых капиталистических стран Европы со значительными феодальными пережитками в деревне. Принятые в 1906 г. "Основные законы" до определенной степени ограничивали самодержавие, но не изменили его суть.

Основным идеологическим постулатом по-прежнему оставалась триада: "Православие, самодержавие, народность". Архаика общественных отношений налагала определенные особенности на формирование патриотических настроений населения страны.

Цель. Основной целью работы является анализ, изучение и осмысление всех проявлений патриотизма в России в годы Первой мировой войны как "сверху" (правящие классы), так и "снизу" (стихийный, народный патриотизм).

Для достижения этих целей решались следующие задачи:

Исследовались истоки и содержание верноподданнических чувств различных социальных слоев Российской империи;

Рассматривался опыт проведения добровольных пожертвований частных лиц и организаций;

Изучались роль учреждений и организаций, созданных царской семьей и общественных организаций по оказанию помощи раненым, а также в поддержание патриотических настроений российских подданных.

Определялось место и роль общественных патриотических организаций в социальной и политической жизни России; выявлялась деятельность православного духовенства в организации медицинской помощи больным и раненым воинам русской армии.

Первая мировая война стала испытанием всей общественной и государственной системы Российской империи на прочность. Вступление России в войну вызвало взрыв патриотизма в различных слоях общества, который принял весьма разнообразные формы. Однако, патриотический порыв продолжался не долго и по мере ухудшения положения на фронте стал угасать. Меры, принимаемые правительством и общественными и политическими организациями, для удержания патриотических настроений на высоком уровне не дали результатов, хотя силы и средства были затрачены значительные. Таким образом, идеологическое обеспечение войны, несмотря на все усилия, было проиграно. Военное лихолетье смыло общественный патриотизм, как и монархию, но патриотизм не исчез, а приобрел новую специфику в изменившихся социальных условиях.

Идеологическая обработка населения в годы Первой мировой войны не принесла ожидаемых результатов. Солдат-крестьянин не хотел воевать до победного конца. Нацию не удалось сплотить на патриотических лозунгах. Ответ на вопрос: "Как и почему это произошло?" является актуальным и сегодня.

Степень изученности проблемы. Изучение истории Первой мировой войны началось сразу после ее начала. Однако на этом этапе оно носило публицистический характер, в этот период появилась основная масса материалов, рассказывавшая о патриотических настроениях россиян.

Начиная с 1914 г. из печати начали выходить многочисленные публикации, посвященные проявлению патриотизма тех или иных категорий военнослужащих. Именно военнослужащие стали главным объектом внимания тех, кто освещал в печати состояние духа населения империи. Все без исключения публикации носили не исследовательский, а откровенно агитационно-пропагандистский характер, что, безусловно, было продиктовано временем. Анализ публикаций показывает, что наибольшее внимание уделялось пропаганде казачества, поскольку эта часть воинства олицетворяла собой наиболее подготовленную к вооруженной борьбе социальную группу населения. Год спустя эта историографическая тенденция не ослабевала, а география подобной литературы продолжала расширяться.

Многие публикации освещали одновременно подвиги всех категорий военнослужащих. Появились многочисленные новые периодические издания, значительное место среди которых занимали альманахи, еженедельники, всевозможные вестники, хроники и т.д.

Важную роль в издании литературы военно-патриотической направленности играли общественные организации и частные предприятия, которые в силу своей лояльности по отношению к верховной власти пользовались ее моральной и материальной поддержкой. Об этом свидетельствуют взаимоотношения с государственными органами и результаты деятельности Скобелевского комитета, издательства Б.А.Суворина, В.А.Березовского и др. Государственные интересы и частные интересы предпринимателей совпадали и были залогом совместных действий.

В издательской деятельности государственных, религиозных и большинства частных структур, занимавшихся издательско-полиграфической работой, на протяжении всего периода войны прослеживалась хорошо отлаженная система влияния на патриотический настрой всех слоев российского населения. Многочисленные брошюры издательств И.Д. Сытина, В.А.Березовского были посвящены самым актуальным вопросам патриотизма. Деятельность, осуществляемая в интересах власти в годы Первой мировой войны, давала определенные результаты.

Издания, проводившие в жизнь, политику государства, освещая патриотический подъем российского населения, и в первую очередь фронтовиков оставляли без внимания негативные явления, умалчивали о многочисленных антипатриотических поступках, включая братания с противником, особенно в 1916 - начале 1917 гг. . Печатные материалы оппонентов издавались и распространялись нелегально или полулегально и несоизмеримо меньшим тиражом. Использование газетных материалов давало возможность широкого представления, в зависимости от направленности издания, различного отношения к происходящему отдельных общественных партий и групп.

Специальный журнал Российского Общества Красного Креста "Вестник Красного Креста" также давал возможность публиковать списки жертвователей и пожертвованные суммы для оказания помощи раненым и больным. Эти издания дали возможность объективно анализировать организацию помощи раненым и больным.

В 20-е - до конца 30-х гг. "патриотизм" трактовался только негативно, использовалась терминология как "квасной", "шовинистический"1. Это отражено в работе Б.Б.Граве, М.Н.Покровского и в 5 томном исследовании "История гражданской войны в СССР

Граве Б.Б. К истории классовой борьбы в России в годы империалистической войны (июль 1914 - февраль 1917). Пролетариат и буржуазия. - М. - Л., 1926.

1917-1922 гг.)1. В работе М.Н.Покровского гневно осуждаются "отвратительнейшие манифестации студенческой молодежи, имевшие место в первые дни после объявления войны" .

В 60-е - 70-е гг. происходит настоящий перелом в оценках и интенсивности изучения истории России в период Первой мировой войны. В это время выходят в свет многочисленные работы советских историков, сформировавшихся как исследователи в период "оттепели". Они получили возможность непредвзято и относительно свободно подойти к осмыслению целого ряда проблем, связанных с историей России в годы Первой мировой войны. В результате появился ряд блестящих исследований по различным аспектам истории России периода Первой мировой войны. И хотя, отдельно вопрос патриотизма в них не поднимался, тем не менее, он затрагивался.

В первую очередь, это касается классической работы В.С.Дякина "Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны"3. Впервые в этом исследовании были выделены хронологические периоды патриотических общественных настроений:

1914 г. - патриотический подъем (патриотическое "единение" перед лицом врага внешнего);

1915 г. патриотическая "тревога" (со времени начала отступления русской армии - весна - лето 1915);

Спад патриотизма (конец 1916 - начало 1917 гг.) связан с общенациональным кризисом в стране.

История гражданской войны в СССР (1917-1922 гг.) в 5 т. 2-е изд. -М.: ОГИЗ,

Покровский М.Н. Империалистическая война. Сб.статей - М.: Соцэкгиз, 1934.

3Дякин B.C."Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны". Л., Наука, 1967.

О патриотических настроениях 1914-1917 гг., в той или иной мере,

12 3 упоминалось в работах: И.В.Бестужева, В.И.Бовыкина, Э.Н.Бурджалова, Р.Ш.Ганелина4, В.А.Емеца5, Н.П.Ерошкина6, А.В.Игнатьева7, А.Г.Слонимского8, В.И.Старцева9, С.В.Тютюкина10, Е.Д.Черменского11 и др. Бестужев И.В. Борьба в России по вопросам внешней политики. (1906-1910). -М., 1961.

2Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России (конец XIX в. - 1917 г.). -М., 1960.

Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. -М.: Наука, 1971.

4Ганелин Р.Ш. Россия и США. 1914-1917. Очерки истории русско-американских отношений. - Л.: Наука, 1969.

5Емец В.А. Очерки внешней политики России в период Первой мировой войны.-М.: Наука, 1977. бЕрошкин Н.П. Самодержавие накануне краха. - М.: Просвещение, 1977. Игнатьев А.В. Русско-английские отношения накануне Первой мировой войны

1908-1914 гг.).-М.: Соцэгиз, 1962. g

Слонимский А.Г. Катастрофа русского либерализма. Прогрессивный блок накануне и во время Февральской революции. - Душанбе: Инфрон, 1975.

9Старцев В.И. Русская буржуазия и самодержавие в 1905-1917 гг. - Л.: Наука,

10Тютюкин С.В. Оппозиция его величества (Партия кадетов в 1905-1917 гг.)//В.И.Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. - М., 1970. иЧерменский Е.Д. IV Государственная дума и свержение царизма в России. -М.: Мысль, 1976.

В первые послевоенные годы военные теоретики, а также историки, среди которых было немало участников и очевидцев боев, глубоко и подробно изучили и осветили в печати военную и военно-экономическую сторону проблемы1. В последующие годы эта тенденция сохранялась вплоть до рубежа 80-х - 90-х гг. и о патриотизме россиян в отечественной литературе, как правило, упоминалось от случая к случаю.

В последнее время в отечественной исторической печати появился ряд новаторских публикаций, в которых значительное место уделено и патриотическому аспекту. В монографии хабаровского исследователя Т.Я.Иконниковой первая глава целиком посвящена проявлениям патриотизма различных слоев населения Дальнего Востока в период о

Первой мировой войны. В частности, Т.Я. Иконникова, анализируя события, происходившие в то время на Дальнем Востоке, отмечала два направления в проявлении патриотизма:

Сидоров A.JI. Финансовое положение России в годы Первой мировой войны. М. Изд. АН СССР. 1960.

2Емец В.А. Очерки внешней политики России в период Первой мировой войны. М. Наука, 1977.

3Иконникова Т Я. Дальневосточный тыл России в годы Первой мировой войны. - Хабаровск, 1999. - С. 241-296.

1). Оказание помощи раненым на фронте (создание новых койкомест, закупка медицинского оборудования, медикаментов и перевязочных материалов, сбор средств, продовольствия, одежды и обуви для раненых).

2). Благотворительная деятельность в пользу армии.

В целом ряде специальных работ, посвященных Первой мировой войне был поставлен вопрос о благотворительности как специфической форме проявления патриотизма1.

В 80-е г. попытки изучения менталитета и социального поведения рабочих, крестьян, солдат в период Первой мировой войны предприняли Л.А.Булгакова, Е.Ю.Дубровская, О.С.Поршнева. Так, Л.А.Булгакова рассмотрела вопросы, связанные с помощью солдатским семьям, Е.Ю.Дубровская обратила внимание на то, что Первая мировая война привела к усилению патриотизма, ксенофобии, формированию образа врага, к нарастанию бытового национализма. О.С.Поршневой удалось

Иванова Н.М. Милосердие и благотворительность в годы Первой мировой войны 1914-1917 гг.: (на материалах Петрограда): Автореферат-диссертация кандидата исторических наук. - СПб, 2002; Асташов А.Б. Союзы земств и городов и помощь раненым в Первую мировую войну// Отечественная история. 1992 № 6 и др.

Булгакова JI.A. "Привилегированные бедняки: помощь солдатским семья в годы Первой мировой войны//. На путях к революционным потрясениям. СПб. 2001. С.431-433

3Дубровская Е.Ю. "Русские военнослужащие в Финляндии в годы Первой мировой войны". Образы России в научном, художественном и политическом дискурсах (история, теория, педагогическая практика). Петрозаводск. 2001. Материалы научной конференции. 4-7 сентября 2001. С. 166-172. проследить, как патриотические чувства преобладавшие в начале войны сменились ростом недоверия "низов" к власти и имущим слоям населения не только в результате неудач в войне и углубления внутриполитического кризиса, но и в результате несоответствия народных представлений о справедливом распределении тягот войны между различными слоями общества1.

Весьма удачной оказалась попытка Е.С.Сенявской рассмотреть, с точки зрения исторической психологии, изменение настроений различных слоев общества в годы Первой мировой войны, она также показала, те средства идеологического воздействия, которыми пользовалась власть для воздействия на личный состав армии и общества в целом2.

Е.Е.Сенявской и Г.И.Злоказовым были сделаны интересные наблюдения над письмами солдат с фронта. В частности, обращено внимание на то, что солдатские письма это вполне самостоятельный массив источников - коллективных и индивидуальных. В них отражаются настроения семей в период войны. Усиление патриотизма воюющих в начале войны и снижение его по мере затягивания военных действий. Рассуждения этих людей, выраженные в бесхитростной форме на уровне обыденного сознания были созвучны настроениям тысяч других фронтовиков, желавших скорейшего прекращения войны и изменения к лучшему своего социального положения. енявская Е.С. "Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат в период Первой мировой войны". 1914 - март 1918 (рецензия на работу Поршневой О.С.).//Отечественная история. 2001., № 1, С. 192-194.

Сенявская Е.С. Человек на войне. Историко-психологические очерки, М.1997.

3Злоказов Г.И. Солдатские письма с фронта в канун октября. Общественно-политический журнал Россия XXI в., № 9-10, 1998 . С.37-42.

Анализ историографии последних лет позволяет сделать вывод о том, что на рубеже этого столетия у российских историков интерес к событиям Первой мировой войны значительно возрос. В частности, это подтверждает проведение различных научных конференций, посвященных тем или иным аспектам войны1. На этих форумах время от времени периодически затрагивались те или иные вопросы, связанные с патриотизмом. Для зарубежных историков этот вопрос как объект научного исследования до недавнего времени интереса почти не представлял, если не считать небольшого числа монографий и некоторых усилий, предпринятых ими в связи с участием в научных форумах,

Первая мировая война. Дискуссионные проблемы. Под редакцией акад.Ю.А.Писарева. М. Наука. 1994.

Базанов С.Н., Рудая Е.Н. Россия и окончание Первой мировой войны: («Круглый стол» в Институте российской истории РАН) // Отечественная история. -1999. - № 4; Первая мировая война: История и психология: Материалы российской, научной конференции, 29-30 ноября 1999 г., Санкт-Петербург. - СПб.: Нестор, 1999.// Война и политика: власть и общество в России в 1914-1917 гг.//Россия в Первой мировой войне. Материал международной конференции (1-5 июня 1998 г.). СПб.2000. проводившихся в России1. Вместе с тем, нельзя не признать, что зарубежными коллегами делаются небезуспешные попытки в изучении российского патриотизма.

Об этом, в частности, свидетельствует фундаментальное исследование профессора из США А.Линдермайер. Ее научные интересы обращены к изучению соотношения правительственной и общественной помощи нуждающимся. Благотворительность в научном творчестве А.Линдермайер рассматривается как специфическая форма патриотизма, имеющая глубокие нравственные корни. Определенный вклад в изучение патриотической тематики внесли также работы П.Гатрелл и Хубертус Фон Ян.

Хронологические рамки исследования включают период с августа 1914 г. до февраля 1917 г., в ходе которого патриотизм различных слоев населения претерпевал качественные изменения.

Первая мировая война: проблемы истории: Материалы международной научно-практической конференции, 3-4 ноября 1994 г. Ставрополь: СГПУ, 1994.

2Lindermeyr A.Poverte is Not a Vise: Charity, Society and the State m.Russia. -Princeton university Press, 1996.

3Например, Гатрелл П. Беженцы в России в годы Первой мировой войны // Исторические записки. - 2001. - 4 (122); Хубертус фон Ян - Русские рабочие, патриотизм и Первая мировая война.; Рабочая интеллигенция России в эпоху реформ и революций 1861 - февраль 1917 г. СПб 1997. С.393; Он же Русский патриотизм во время Первой мировой войны// Россия 1856-1917 и Германия 1871-1918: Две империи в историографии и школьных учебниках. - СПб, 1998.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является патриотизм, как феномен общественного сознания. Предметом -патриотические настроения россиян времен Первой мировой войны, динамика патриотических настроений людей в контексте событий указанного периода.

Научная новизна полученных результатов состоит в том, что предпринято первое цельное и детальное в отечественной историографии исследование патриотических настроений русского общества в годы Первой мировой войны. Удалось выявить место и роль общественных патриотических организаций в социальной и политической жизни России 1914-1917 гг., исследованы истоки и содержание верноподданнических чувств различных социальных слоев Российской империи, проанализирован опыт проведения добровольных пожертвований частных лиц и организаций, а также установлено влияние государственной и общественной помощи фронтовикам и членам их семей на развитие патриотических чувств российских подданных.

Источниковая база исследования.

В данном исследовании собраны архивные материалы, публикации документов, периодическая печать, листовки, письма дневники, мемуары. Использованы материалы двух архивов: Государственный архив Российской Федерации и Российский государственный исторический архив. Изучены материалы 18 фондов.

Исследование фондов РГИА позволило проанализировать деятельность Канцелярии министра внутренних дел (Ф.1282), связанную, в частности, с вопросами общественного движения в России. В Департаменте общих дел МВД (Ф.1284) представляют интерес дела о крестьянских волнениях, переписка с губернаторами, петроградским градоначальником и другими должностными лицами, отчеты и еженедельные донесения губернаторов, что позволило составить представление о положении дел в губерниях, о настроениях различных слоев населения.

В первую очередь, привлекались те материалы, которые позволили составить представление о настроениях различных слоев населения в годы Первой мировой войны. Так, например, Князь Д.Л.Вяземский во время войны состоял в должности начальника 17-го передового отряда Красного Креста. Ряд материалов из фонда князей Вяземских (Ф.1623. Оп.1) позволил создать некоторое представление о работе земств, вошедших во Всероссийский земской союз. Журналы междуведомственного совещания для рассмотрения проектов представлений гражданских ведомств в Совет Министров об ассигновании чрезвычайных сверхсметных кредитов на расходы военного времени, позволили яснее представить систему финансирования деятельности различных организаций и ведомств в деле организации медицинской помощи больным и раненым воинам (Ф.1414. Оп.1).

Анализ документов ГАРФ (Ф.102 Оп.233. Д.999) дает основание полагать, что вопрос развития патриотизма рассматривался высшим политическим и военно-политическим руководством страны как дело государственной важности, нуждавшееся в непрерывном руководстве и управлении всех государственных институтов. Большой интерес представляют личные фонды государственных и политических лидеров России периода Первой мировой войны: Б.В.Штюрмера, М.В.Родзянко, П.Н.Милюкова и других. Так, в фонде (579) П.Н.Милюкова есть материалы по Всероссийскому союзу городов и Земскому союзу. В фонде Б.В.Штюрмера (Ф.627) - приведены проект обращения Б.В.Штюрмера к Государственной Думе; сводки о настроениях в думских группах и общественных кругах в связи с роспуском Государственной Думы и др. В фонде 1276 (Государственная Дума) хранятся стенограммы с закрытых заседаний Государственной Думы за весь период войны, которые не подлежали опубликованию в печати, а также коллекция памфлетов "на злобу дня", в которых отражались общественные настроения и состояние дел организации помощи армии и населению.

Важную роль в исследовании проблемы сыграли опубликованные сборники документов. К ним относятся Уставы общественных организаций. В общей сложности проанализировано около 50 изданий. Особую ценность представляют отчеты общественных организаций, списки их членов, издававшиеся в 1914-1917 гг. в Петрограде, Москве, Киеве и других городах. К сожалению, в послевоенные годы сборников документов, дающих представление об изменениях патриотических настроений российского населения в 1914-1917 гг., почти не издавалось.

Представления людей о войне зафиксированы в различных источниках. Официальная точка зрения, отражалась, как правило, во фронтовых, армейских газетах и листовках и носила пропагандистский характер. К ним также относятся боевые донесения, доклады, опросные листки, содержащие информацию о настроениях. Большую ценность представляют периодические издания 1914-1917 гг., позволяющие выявить и систематизировать многочисленные факты проявления патриотических настроений российскими гражданами. Фактический материал, освещающий проявления патриотизма, содержится в газетах: "Утро России", "Биржевые ведомости", "Речь", "Новое время", "Вечернее время", "Петроградские Ведомости" и др. В журналах "Война и герои", журнал Всероссийского союза городов, Вестник Красного Креста и др.

Следующий вид источников - это источники личного происхождения - письма, дневники, воспоминания, в которых переплелись взгляды, сложившиеся под влиянием пропаганды и собственные убеждения. В письмах с фронта отражается мнение той части народа, которая вела непосредственную борьбу с противником, а письма из тыла опосредованное влияние военных событий на сознание людей. Большое значение имеют также воспоминания военных: бывшего военного министра Временного правительства А.И. Верховского1. Заметный интерес представляют воспоминания генерала от инфантерии А.А. Брусилова, ставшего для своего поколения "совестью" российского офицерства. Весьма содержательны и воспоминания участника Первой мировой войны, ставшего впоследствии министром обороны СССР, Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. Фундаментальностью и логикой изложения отличаются мемуары графа А.В.Игнатьева, явившиеся на взлете перестройки едва ли не самым популярным изданием не только у историков, но и у широкого круга читателей4. Эта книга издавалась в СССР и раньше, однако именно на рубеже 80-90-х гг. она стала наиболее заметной. Тогда же в нашей стране были переизданы печатавшиеся задолго до этого мемуары А. И.Деникина3. Особый интерес представляют воспоминания трех бывших военных министров Российской империи6. Среди воспоминаний иностранцев следует отметить как недавно опубликованные мемуары французского

Верховский А.И. На трудном перевале. - М.:Воениздат, 1959. 2

Брусилов А.А. Мои воспоминания. - М.:Воениздат, 1963. Малиновский Р.Я. Солдаты России. - Киев, 1986.

4Игнатьев А.В. 50 лет в строю: (Воспоминания русского военного дипломата). -М.:Правда, 1989.-Т.1-2.

5Деникин А.И. Путь русского офицера. - М.:Прометей, 1990 бРедигер А.Ф. История моей жизни: Воспоминания военного, министра. - М., 1999. Сухомлинов В.А. Воспоминания. - М., 1926; Поливанов А.А. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 г. -13 марта 1916 г. // Вопросы истории. -1994. -№2,3, 5, 7-12. военнослужащего Пьера Петн1, так и уже издавшиеся книги французского посла М.Палеолога и английского посла Дж.Бьюкенена в России.

Методологической основой диссертации являются принципы историзма, объективности и научной достоверности. Решение поставленных задач достигалось путем комплексного анализа источников. Исторические события, подвергались последовательному, всестороннему и логическому анализу. Выяснялись их взаимосвязи и взаимообусловленность. Использованы методы: исторической психологии, проблемно-хронологический, статистический.

Положения, выносимые на защиту:

Патриотизм играл важную роль в жизни российского общества в период Первой мировой войны, способствовал усилению эффективности работы тыла по обеспечению фронта всем необходимым, улучшал боевой потенциал российской армии;

Деятельность государственных институтов, общественных организаций имела всероссийский характер, вносила заметный материальный и моральный вклад в обеспечение боеспособности российской армии, поддержание морального духа россиян на фронте и в тылу, способствовала созданию мощной системы мер по обеспечению добровольного сбора пожертвований частными лицами и организациями;

Российская публицистика вносила заметный вклад в патриотическое воспитание населения России. Присутствие антигерманских настроений было закономерным явлением в период войны и явилось одним из существенных элементов проявления российского патриотизма;

Пети П. Русские в составе французской армии во время Великой войны 19141918 гг. // Военно-исторический журнал, 1998., № 3.

2Палеолог М. - Царская Россия во время мировой войны. Пг. - М. Изд-во Пг. 1923; Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М.-Пг. 1923.

Результативность усилий царизма, политических и общественных сил, по поддержанию высокого патриотического духа армии и населения, оказалась в итоге низкой. Широким слоям крестьян и рабочих цели и задачи войны так и остались непонятны.

Теоретическая и практическая значимость работы. Одним из важных теоретических результатов исследования является осмысление и анализ понятия патриотизма и конкретных форм его проявления в годы Первой мировой войны в России. Материалы и выводы исследования могут быть использованы в учебном процессе в вузах при чтении общих курсов по отечественной истории, а также курсов по выбору по истории Первой мировой войны.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы и источников.